Читать книгу "Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица - Наташа Северная"

– Ты прав. Я скажу Диомеду, чтобы он привел его в мой мавзолей.

– Ты решила там укрыться? Не лучше ли во дворце? Как и подобает царям?

– Во дворце он может убить меня в любой момент. Я не доверяю больше своей страже. А в мавзолей ему не проникнуть.

Прижавшись к Аполлодору, царица в сердцах прошептала:

– Как хорошо, что его успели достроить.

Стены мавзолея были сложены из больших квадратных плит темно-серого гранита. Широкий фасад, с массивными воротами, увенчанными крылатым солнечным диском производил внушительное впечатление. По обе стороны диска в сводчатых нишах возвышались статуи Клеопатры и Антония, а над карнизом – медные фигуры любви и смерти, славы и безмолвия. Массивная медная дверь устояла бы перед любым осадным тараном. По ее бокам возвышались сфинксы из темно-зеленого диорита. Величие и роскошь должны были стать вечным приютом для двух владык, решившихся изменить мир, в котором народы жили бы в согласии, Запад и Восток – в единении, а династия Птолемеев стала бы господствующей династией нового порядка.

С собой в мавзолей Клеопатра взяла Хармион и Ираду, лекарь Олимпа должен был доставлять сведения и еду и всегда наготове держать яд, Аполлодор отвечал за жизнь детей. Запершись в мавзолее, царица принялась ждать переговорщиков от Октавиана. Вечером в массивную дверь мавзолея постучали. Думая, что это люди Октавиана и уже продумывая свои требования, Клеопатра выглянула из окна. Однако внизу стоял Диомед, а у его ног лежал…

– Кто это, Диомед?

– Божественная, это Антоний! Он пытался покончить с собой.

Царица вскрикнула. Такого поворота событий она совсем не ожидала. Более того, она была уверена, что малодушный Антоний никогда не решится на такой шаг. Видимо, его отчаяние было настолько сильным, что смогло перебороть страх смерти.

– О, боги, боги, о чем же мне тогда говорить с Октавианом? – в ужасе прошептала Клеопатра.

Оставив окно открытым, она бросилась к двери, помогая Диомеду внести Антония. Тот еще дышал, но был очень плох. Положив его на ложе и укрыв одеялом, царица дала ему немного вина. Потом села рядом. Взяв Антония за руку, она с ужасом чувствовала, как из него выходит жизнь.

Смерть… Череда смертей, тянущихся за ней с детства. Теперь она была уверена, этой очереди пришел конец. Ах, Антоний, Антоний… Как же он ее подвел!

В это мгновение Антоний открыл глаза, слабо улыбнулся, смертельная бледность разливалась по его лицу.

– Видишь, я все-таки смог это сделать, – слабо прошептал он.

Клеопатра удрученно на него смотрела.

– Ты опять меня подвел.

– Ну что поделать… – Антоний закашлялся. – Нет бесчестья в том, что я уступаю свое место другому римлянину…

– Нет бесчестья? – гневно вскричала царица. – Ты только и думаешь, что о себе! А как же я! Наши дети!

– Божественная, – тихо сказала Хармион, прикоснувшись к ее руке, – он умер.

– Умер?

Клеопатра недоверчиво смотрела на Антония. Его лицо было белым, а грудь больше не поднималась.

– Действительно умер, – тихо и обреченно прошептала царица, поднеся руку к горлу.

В зале, отделанном черным мрамором, стояла тишина. По стенам и полу от факелов в серебряных подставках плясали причудливые тени.

18

Октавиан начал вести переговоры с Клеопатрой на следующий день после того, как вошел в Александрию. Он и его приближенные разместились в царском дворце. Пройдясь по дворцовым галереям и осмотрев тронный зал, Октавиан направился в личные покои Клеопатры. Что им двигало? Любопытство или желание лучше понять женщину, которая бросила ему вызов? Это так и осталось его тайной.

– Это ее спальня? – спросил он у Аполлодора, теперь уже бывшего главного советника.

– Да, господин.

Октавиан с интересом осматривался по сторонам: мраморный пол, стены, фрески, гипсовые бюсты, дорогая изысканная мебель, огромная кровать на золотых львиных лапах… Затем он прошел в таблиний. Аполлодор терпеливо ждал.

– Я смотрю, она любит читать, – заметил Октавиан, вернувшись в спальню. – В таблинии огромные полки книг.

– Да, господин, царица склонна к наукам и языкам, – с царским достоинством отвечал Аполлодор.

– А где жил Цезарь?

Сириец внимательно посмотрел на Октавиана.

– Цезарь жил в этой спальне.

– Ба! – консул усмехнулся. – Я буду жить в других комнатах.

– Как скажете, господин.

– Прокулей! Корнелий! Отправляйтесь в мавзолей и убедите Клеопатру выйти оттуда. Если у вас не получится, – Октавиан мило улыбнулся сирийцу, – я отправлю туда Аполлодора со всеми детьми, которые находятся на его попечении.

Выдержав взгляд Октавиана, сириец спросил:

– Я могу идти?

– Можешь. Да, кстати, а где Антоний?

– Не знаю, господин. Его со вчерашнего дня никто не видел.

Долго и нудно Прокулей уговаривал царицу открыть ему двери. Клеопатра заявила, что сделает это только в том случае, когда Октавиан поклянется сохранить трон за ее детьми.

– О, боги, да мы отсюда никогда не уйдем! – в сердцах воскликнул Корнелий. – Продолжай с ней говорить, – обратился он к Прокулею, – а я обойду мавзолей.

Каково же было его удивление, когда он обнаружил у одной из стен следы крови на песке и открытое окно. Не долго думая, Корнелий приказал легионеру принести длинную лестницу. Приставив ее к окну, он через несколько мгновений оказался в зале мавзолея и… пораженно замер. На позолоченном ложе лежал бездыханный и уже омытый Антоний. Выглянув из окна, Корнелий дал знак легионерам подниматься к нему. Не спеша он спустился вниз, к главной двери. Увидев его, Клеопатра издала крик раненого зверя. Дикая боль и отчаяние сдавили ее сердце. Как же так? Почему именно так?

Выхватив кинжал, который она накануне прикрепила к поясу, Клеопатра попыталась вонзить его в грудь. Но Корнелий оказался проворнее.

Выбив кинжал из рук Клеопатры, он изо всех сил стал трясти ее за плечи.

– Это ты убила Антония? Ты?

– Он сам! – сквозь рыдания прокричала Клеопатра.

Оттолкнув царицу в сторону, Корнелий открыл главные двери. Испуганные Ирада и Хармион помогли Клеопатре подняться.

– Отныне ты под стражей, – надменно промолвил Корнелий.

19

Клеопатра не намеревалась идти к Октавиану и просить того о пощаде. Оставшись без кинжала, она отказалась от еды и питья.

К смерти Антония римляне отнеслись двояко. Одни искреннее горевали и сожалели, другие говорили, что этот волокита и пьяница получил по заслугам. Хлопоты о похоронах Марка Антония Октавиан отказался взять на себя, оставив это Клеопатре.