Читать книгу "Безногий ас - Пол Брикхилл"

Он тихонько шепнул на ухо Бадеру: «Эти парни в Адмиралтействе немножко того, вы же знаете… морские комплексы и все такое». — И министр многозначительно кивнул.

* * *

Снова патрулировать над конвоями! Жизнь полна тоски. Несколько «мессеров» показали свои желтые носы над Кентом, но позаботиться о них должны были «Спитфайры». Бадер начал грустить. Иногда ему удавалось убедить Ли-Мэллори позволить ему взять эскадрилью и патрулировать над устьем Темзы. Но и это не принесло удачи.

Теперь, когда самый тяжелый кризис казался пройденным, лорды Адмиралтейства вспомнили о Корке и Гарднере и потребовали отправить их в Корнуолл. Эскадрилья с грустью простилась с пилотами. Прибывали новые летчики и самолеты, которые заполняли бреши, оставленные смертью, и постепенно пламя великих дней начало тухнуть. Даже когда бог войны временно отправляется передохнуть, его слуг встречают с той же теплотой в опаленных войной домах. Колтишелл любил летчиков. Они были «нашей эскадрильей». И если кое-кто из родителей косо смотрел на пилотов, их дочери имели свое мнение.

В «Колоколе», любимом пабе 242-й эскадрильи в Норвиче, они с сожалением узнали, что местный лендлорд, с которым многие подружились, лежит в постели, закованный в гипс. Зажигательная бомба попала в здание паба, и он полез на горящую крышу, чтобы потушить пламя. Однако бедняга провалился сквозь крышу и повредил спину. Пилоты дружно отправились проведать пострадавшего, сняли с него пижаму и расписались на память на гипсовом корсете.

Однажды на экране радара был замечен неизвестный самолет, летящий недалеко от Гарвича. Бадер в это время отдыхал. Взлетело дежурное звено, и Нейл Кэмпбелл обнаружил в 30 милях от берега «Дорнье». Он вызвал по радио на помощь остальных пилотов, но не стал ждать их прибытия и сам атаковал немца. Вероятно, немецкий стрелок подбил его самолет, так как Нейл не вернулся. Позднее море выбросило его тело на берег.

Прибыл Крест за летные заслуги для Джона Латты.

Чтобы отучить «мессеров» от нахальных вылазок, на которые они время от времени решались, Бадер повел свое авиакрыло в один из последних вылетов. На этот раз в состав соединения вошли его собственная 242-я и 19-я эскадрильи. Когда они набирали высоту над устьем Темзы, внезапно раздался дикий вопль Уилли МакНайта: группа «мессеров» нанесла удар со стороны солнца. Только МакНайт успел открыть огонь. Он обстрелял немца, когда тот возник прямо перед носом его машины. Остальные «мессера» сумели удрать, но этот камнем рухнул вниз. Точно так же вниз полетели и 2 дымящихся «Харрикейна». Позднее один пилот позвонил по телефону и сообщил, что совершил аварийную посадку, сумел выбраться из самолета до того, как он взорвался. Однако второй пилот, Норри Харт, погиб.

Осенение ветры гнали последние желтые листья по аэродрому, и тогда измученная постоянными боями нация поняла, что лишь сумасшедший решится высаживать десант в это время года. Укрытые надежным водным щитом англичане поняли, что опасность рассеялась без следа. Примерно в это же время Тельма перестала бояться за Дугласа. Подсознательно она решила, что ее муж непобедим. Это была совершенно нелогичная, но несокрушимая вера. Теперь она уже не жалела, что Дуглас вернулся в авиацию. Но все-таки она была довольно трезвым человеком, и поэтому откровенно радовалась, что бои, наконец, закончились.

Но тут немецкие бомбардировщики появились вновь. Ночью!

Глава 19

Из черного ночного неба бомбы снова посыпались на Лондон и его пригороды. Не в силах высадиться в Англии, Гитлер решил сломить нашу волю к сопротивлению. Ночь озарилась множеством пожаров, однако их пламя не поднималось настолько высоко, чтобы осветить бомбардировщики, поэтому, кроме зенитного огня вслепую, ничто не могло защитить мирных жителей. Аэростаты тоже держались слишком низко. Некоторые «Спитфайры» и «Харрикейны» поднимались на перехват, но это была игра в жмурки. В то время на английских самолетах не было радаров. Их единственной надеждой оставался счастливый случай, однако он выпадал слишком редко. Бомбардировщики переключились на Бристоль, Ливерпуль, Гулль… снова на Лондон.

242-я эскадрилья не делала ничего. Бессмысленное патрулирование выпало на долю других, и их беспомощность вызывала у Бадера такой же гнев, как и вид дымящихся развалин. Во время дневных боев его чувства были такими же острыми, но ненависть к немцам оставалась безличной. Он легко поддавался боевому задору, но бомбардировщики сражались честно. Он сам вполне мог оказаться на месте немцев… Однако ночные налеты были совсем иным делом.

Как-то вечером в офицерском клубе зазвонил телефон, и дежурный по ночным полетам в Доксфорде нетерпеливо спросил:

«Сколько ваших парней могут выполнять ночные полеты?»

Бадер ответил:

«Трое. Я сам, Болл и Тэрнер».

Дежурный приказал:

«Поднимайтесь в воздух как можно быстрее. Фрицы направляются к Ковентри».

Полная луна светила в безоблачном небе, пока они стремительно выходили на высоту 18000 футов над Ковентри. Летчики были просто потрясены, увидев внизу море огня.

В течение часа они бесцельно мотались вокруг города, скрипя зубами от бессильной ярости. Однако даже полной луны было недостаточно, и вражеские бомбардировщики спокойно укрывались в темноте. Когда бензина осталось совсем немного, Бадер повернул назад и с высоты 12000 футов увидел внизу цепочку посадочных огней. Но тут внезапно мотор зачихал и встал.

Попытка совершить аварийную посадку на истребителе ночью была смертельно опасным трюком. Какое-то время он даже намеревался выпрыгнуть с парашютом, но потом решил все-таки попытаться посадить самолет. Бадер аккуратно опустил нос самолета и выполнил серию пологих виражей, внимательно следя за посадочной полосой. Самым главным было справиться с нервной дрожью. Наконец он выровнял самолет, заходя прямо на полосу. Расчет оказался почти идеальным, и «Харрикейн» сел практически на три точки. Грузовик оттащил его с полосы. Весь этот полет был сплошным разочарованием, однако возымел некоторый результат. С этого дня Бадер стал еще сильнее ненавидеть немцев.

242-я эскадрилья сменила самолеты. Она стала второй эскадрильей, которая получила «Харрикейны II». Они имели более мощный мотор, а значит, более высокую скорость и скороподъемность. Истребители имели усовершенствованную рацию. Теперь во время скучных безрезультатных полетов Бадер частенько с тоской нажимал воображаемую гашетку, бормоча себе под нос «тра-та-та», изображая треск пулеметов. Он снова занялся сквошем, мокрый, как мышь, бегал по корту, покрикивая на Краули-Миллинга. И обыгрывал его. Хотя «Крау» ни за что не признался бы, что нарочно посылал мячи так, чтобы Бадер мог достать их без особого труда. Довольно часто Бадер с шумом падал, но всегда поднимался и требовал продолжать. Как-то он отправился в кино в Норвич, и там в него сломался протез. Бадер еле дополз до ближайшего кресла и потребовал, чтобы механики принесли ему отвертку. После этого он закатал штанину и привел протез в порядок, вернув себе способность ходить.

Однажды ему позвонил Ли-Мэллори и сказал: