Читать книгу "Хранитель лаванды - Фиона Макинтош"

— Мне нечего надеть в «Ритц».

— Ты можешь прийти туда хоть в дырявой холстине — тебе любая женщина обзавидуется, — улыбнулся банкир. — Возьми отгул — считай, это мой тебе подарок.

— Спасибо, Вальтер, — проворковала она, целуя крестного.

В понедельник, во второй половине дня, с головой погрузившись в подготовку к свиданию, Лизетта услышала стук в дверь. Она замерла перед зеркалом, прижимая к груди нарядное платье.

Прятаться было негде, а прятать — нечего. На этот счет она была спокойна, но все же придирчиво оглядела комнату. Наутро после знакомства с Килианом она, спеша передать информацию, вошла в кафе на рю Перголези сразу после открытия, в числе первых посетителей. Проникнув внутрь, она украдкой сунула записку в газету. «Жаворонок свил гнездо». Теперь дело было за Плейбоем: забрать сообщение и передать его в Лондон.

К этому времени руководству уже наверняка известно, что ее задание сдвинулось с мертвой точки. В дверь снова постучали. Но ведь тех, кто знает, где она живет, можно по пальцам перечесть. Неужели Вальтер прислал ей подарок на день рождения?

Лизетта открыла дверь и вежливо улыбнулась, хотя ледяные щупальца ужаса немедленно расползлись по груди. На пороге стоял человек в знакомой форме вермахта: начищенные до блеска сапоги, блестящая розовая физиономия, россыпь веснушек. Совсем юнец.

— Чем обязана? — осведомилась девушка.

— Я — капрал Отто Фрайберг из министерства. Служу у полковника Килиана.

— Маркус, — в припадке облегчения прошептала Лизетта.

Солдатик растерянно заморгал от этакой фамильярности по отношению к начальнику.

— Мадемуазель Лизетта Форестье?

— Да. Что-то случилось?

— Полковник велел доставить вам вот это, — отрапортовал солдатик.

Только сейчас Лизетта заметила у него в руках коробку и пакет.

— Ой… Что это?

— Я лишь курьер, — важно промолвил юнец.

Лизетта кивнула.

— Благодарю вас, капрал Фрайберг.

Сапоги солдатика затопали вниз по лестнице. На узкой лестничной площадке появилась соседка Лизетты.

— Все в порядке? — поинтересовалась она, глядя вниз.

— Да, Сильвия. Прости, что побеспокоили.

Судя по всему, соседка работала по гибкому графику. Красивая, с темными глазами, в которых всегда таился намек на тайну, и щедрым на улыбку широким ртом, она обладала, на взгляд Лизетты, лишь одним недостатком: слишком уж любопытная. Впрочем, между собой девушки были в самых добросердечных отношениях.

— Удачно получилось. — Сильвия зевнула. — Все равно пора вставать.

Лизетта внесла посылку внутрь. В пакете что-то тяжело звякнуло, и девушка не устояла перед искушением первым делом заглянуть именно туда. Заглянула — и ахнула. Внутри обнаружилась безошибочно узнаваемая белая коробочка «Шанель номер пять». Нет, две шанелевские коробочки! Не смея притронуться ни к одной из них, Лизетта глядела на подарок, вызывавший в ней одновременно и смятенные мысли, и разнообразные эмоции. Неужели это все — ей? Но ведь это стоит целое состояние!

Стряхнув оцепенение, она благоговейно, как великое сокровище, достала коробочки из пакета. В первой оказался памятный с детства флакончик духов, по форме напоминающий графин виски. Как-то раз в парфюмерном магазине мама показала ей духи «Шанель» и объяснила, что, мол, это — самый лучший аромат. Лизетта, словно во сне, вдохнула аромат янтарной жидкости, мгновенно перенесший ее в детство, в счастливые и беззаботные времена, когда по всему дому звенел заразительный мамин смех.

Запах духов пьянил и дурманил. По губам девушки расползлась беспомощная улыбка. А во второй коробочке оказалось мыло! И не просто мыло, а изысканный душистый брусочек, отливающий восковой белизной. Сколько Килиан выложил за этот подарок, Лизетта даже представить себе не могла.

Предательский взгляд тем временем скользнул к простой белой коробке. Что в ней? После напряженной внутренней борьбы Лизетта собралась с духом и откинула крышку. Что ж, если Килиан решил осыпать ее дарами, будь по сему. Если она станет подругой полковника, то должна принимать его подношения, хотя это и безнравственно… В Париже люди умирают от голода.

Платье оказалось роскошным вечерним нарядом. Поначалу Лизетта боялась прикоснуться к нему, но, преодолев робость, вытащила из коробки прекрасный черный шифон. Зашуршали, разворачиваясь, пышные складки. Девушка восхищенно воззрилась на элегантный классический силуэт — сама Коко Шанель осталась бы довольна: открытые плечи и спина, облегающий, чуть присборенный на груди лиф… Черный, невероятно стильный и умопомрачительно дорогой наряд. Вдобавок весьма откровенный. Такие платья носят кинозвезды, накидывая сверху меховое манто. К платью прилагалась прозрачная накидка — стоящая, надо полагать, еще одно небольшое состояние.

Килиан хотел, чтобы она носила это — ради него, напомнила себе девушка. В мыслях у нее царило смятение. Бережно опустив платье на кровать, она оцепенело присела рядом. Как же быть? А что бы сказал Бакмастер? Вера? Лизетта кивнула, зная ответ. Она играет роль — главную роль своей жизни. Если сыграет хорошо, то поможет спасти жизни многих людей.

Да, она будет носить платье Килиана и его духи — невеликая жертва с ее стороны. Да, она станет его любовницей — ведь от нее ждут именно этого. Кто-то рискует жизнью, ежедневно отбивая морзянку или сражаясь в рядах партизан, а от кого-то требуется пустить в ход иные достоинства.

Лизетта решительно взяла мыло и отправилась в каморку, служившую ей ванной комнатой.

Весь понедельник Килиан места себе не находил. До семи вечера оставалось совсем недолго. Тем временем ему предстояла встреча с высокопоставленными служителями церкви — касательно празднования сошествия Святого Духа. Полковник старался не думать о том, до чего бессмысленна и никчемна его работа. Да, он сам во всем виноват. Что ж, общение со священниками поможет ему найти ответы на собственные сомнения и терзания.

Среди духовенства немало тех, кому совесть не дает спать по ночам. Эти священники в меру своих сил вели войну с жестокостью и зверствами по отношению к ни в чем не повинным людям. Однако на каждого совестливого пастора приходилось по девять человек, полностью согласных с режимом и всей душой поддерживающих уничтожение евреев, цыган, гомосексуалистов, инвалидов и душевнобольных.

Полковник встряхнул головой, прогоняя невеселые мысли, и потянулся за листком бумаги. Не успев даже ничего обдумать, он принялся писать Ильзе, женщине, с которой расстался в Германии шесть лет назад. Последний раз они общались в первый год войны. Письмо Ильзы было уклончивым, в нем почти ничего не говорилось. Она пожелала ему уцелеть — и он ощутил скрытую за словами тоску. Еще Ильза спрашивала, станет ли он искать ее, когда вернется с войны.

Писать ей было облегчением. Он излил в письме все, что лежало тяжким грузом у него на душе. Дойдет ли письмо? Нет, конечно — его конфискует цензура. Изначально полковник собирался ограничиться несколькими фразами, но в результате покрыл мелким аккуратным почерком несколько страниц. Он ничуть не удивился, когда в письмо просочилась и Лизетта Форестье — он писал Ильзе, что нашел идеальную переводчицу и очень надеется, что его жизнь станет успешнее и осмысленнее. Заметив, что он пишет письмо, будто дневник, Килиан засомневался, стоит ли отсылать послание. Он надписал адрес на конверте и сунул письмо в карман, собираясь чуть позже добавить еще немного. Мысли его вновь вернулись к юной красавице, ворвавшейся в его жизнь два дня назад.