Читать книгу "Это всегда был ты... - Виктория Дал"

— Не знаю, но, полагаю, мы бы договорились. Возможно, он тот, кто может дать тебе совет.

— С тобой все было не так, Марисса.

Она пожала плечами и опустилась в кресло.

— Ну да, не совсем так, но я не была целомудренна, а все мужчины хотят только таких жен, не так ли? Но он любит меня и поэтому принимает такой, какая я есть.

— Но у Джуда была своя жизнь. Он не собирался страдать, пока ты «разменивалась», как сама изволила выразиться.

Лицо Мариссы наконец сочувственно смягчилось. Она взяла Эйдана за руку и усадила рядом с собой.

— Кейти очень сильно страдала?

— Я не знаю, — честно ответил он, — Думал, что она была вполне счастлива в браке. Она давала понять, что всем довольна. Но потом… потом она сказала такое… Я не знаю, что с ней произошло, и это терзает меня так, как я и представить не мог.

Сестра сжала ему руку и положила голову на плечо.

— Дай ей время. Поезжай к ней через месяц-другой. Если она любит тебя, то простит.

Он покачал головой:

— Кейти заслуживает лучшего.

Марисса вздохнула и взяла его руку в свои.

— Ты же так сильно любил ее, Эйдан. Разве не так? Надеюсь, ты знаешь, что делать.

Они долго сидели в молчании, прежде чем сестра чмокнула его в щеку и встала.

— Что ж, может быть с Божьей помощью все еще образуется. Пока.

— Спасибо. Ты настоящий друг.

Она послала ему воздушный поцелуй и исчезла. Было особенно мучительно, что она не лишила его надежды. Это было невыносимо. Уж лучше бы Кейт действительно исчезла. С годами он свыкся бы с этой мыслью, как бы ни было тяжело. Но она ждала его, думала, он за ней придет, освободит из оков ненужного брака, спасет.

Мысли и страхи боролись у него в голове. Хотелось кричать, рвать и метать, крушить что-нибудь. Воображение услужливо подбрасывало ему сюжеты, рисуя картины, которые он никогда не хотел видеть. Господи, Кейти была такой юной, прелестной, была его светочем, его маяком, его счастьем. Что же с ней сделали?

Возможно, ей вовсе и не нужен развод. Конечно, он мог бы избавить мир от ее муженька. Найти его и убить. А вдруг Кейт его любит?

«Я не лошадь, чтобы переходить от одного наездника к другому». Холодный озноб пробежал по телу. Он думал, что негодует из-за ее любви к другому мужчине, но сейчас понял, что ошибался. Пусть бы у нее был идеальный муж, который любил ее все эти годы. Все, что угодно, лишь бы не знать, что она была сломлена. Но Кейт ведь столько пережила.

— О Боже, что же мне делать? — простонал он, прижав ладони к глазам.

— Не хнычь, как сопливый ребенок, — проскрипел старческий голос из другого конца комнаты.

Эйдан вскочил на ноги, резко повернувшись на голос.

— Что за черт?

Но это была всего лишь старая тетя Офелия, поднимающаяся из кресла, спрятанного в оконной нише.

— Проклятие, — буркнул Эйдан, машинально бросаясь вперед, чтобы помочь ей встать. — А вы, оказывается, любительница подслушивать, да?

— Что? — прокричала она. — Говори громче!

Эйдан закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Она ничего не слышала. Слава Богу.

— Ничего, тетя Офелия, — прокричал он в ответ.

— Когда обед?

— В восемь, — проорал он, потом проворчал себе под нос: — Как и каждый день.

Ее трость звонко стукнула его по голени.

— Ты дурак.

Тетя Офелия прошаркала мимо него. Ее макушка в чепце едва доставала ему до груди.

Эйдан нахмурился и наклонился ниже, придерживая тетку за локоть.

— Прошу прошения?

Но она не обратила внимания на его слова и зашаркала к двери, немилосердно оттолкнув племянника.

— Я хожу сама уже восемьдесят лет.

— Да, мэм.

Она раздраженно сощурила свои подслеповатые глаза.

— Нытик.

Эйдан наклонил голову:

— Не пойму… что вы сказали?

— Некоторые мужчины так до старости и остаются сосунками.

Он негодующе вскрикнул:

— Тетя Офелия! Что вы такое говорите?

Она удивительно бойко повернулась к нему и ткнула кривым пальцем прямо ему в лицо:

— Я сказала: вырасти же наконец!

Она удалилась раньше, чем он смог остановить ее, вероятно, потому что в замешательстве прирос к месту. Эйдан понятия не имел, то ли она подслушивала, то ли просто проявляла свой мерзкий характер. Он определенно слышал, как тетка бормотала что-то себе под нос, медленно удаляясь по коридору. Эйдану оставалось лишь качать головой и надеяться по скоро все прояснится. Как говорится, утро вечера мудренее.

Глава 29

Кейт проснулась совершенно измотанной, и ирония ситуации не ускользнула от нее. Весь вчерашний день она продержала лавку запертой и зашторенной, слишком утомленная, чтобы даже разговаривать с соседями. Но несмотря на крайнюю усталость, почти всю ночь провела без сна, метаясь и ворочаясь на своей узкой кровати. Теперь, когда наступило утро, она вновь почувствовала себя обессиленной.

Это было несправедливо, и ей хотелось оставаться в постели и плакать, но на это не было времени.

Кейт достала из шкафа ботинки, стараясь не смотреть на свое синее платье, слишком свежи были воспоминания, связанные с ним. Почти в темноте умылась водой, которую поленилась подогреть, и от холода кожа ее покрылась мурашками. Свет лампы мерцал, смягчая: линии тела, искрясь на маленьких капельках ледяной воды. Она обтерла влажным полотенцем грудь, вглядываясь, вспоминая. Соски почти болезненно напряглись от прикосновения ткани, но глаза ее видели, как они заостряются и твердеют, видела руки Эйдана, гладящие ее.

Вожделение накатило на нее, пугающее и неожиданное. От его силы у нее чуть не подкосились ноги. Ее обдало жаром, дыхание перехватило, захотелось закрыть глаза и представить, что это Эйдан с изощренным искусством опытного любовника ласкает ее.

О Боже, ее тело больше ей не принадлежит. Конечно, так было и во время ее замужества, и она научилась с этим жить. Но теперь другое дело. Она была влюблена и отдавала себя по собственному желанию, вкладывая в разгоревшееся с новой силой чувство всю душу.

Разозлившись на свое тело, которое не спешило расставаться с воспоминаниями последних дней, она быстро закончила мыться, с ожесточением протерев себя мокрым полотенцем. Потом натянула одежду: поношенную полотняную рубашку, шерстяные чулки, свободный корсет и бесформенное коричневое платье. Уж, наверное, такого не носили другие женщины Эйдана.

Кейт не могла представить, как она будет жить дальше. Какая-то неприятная тяжесть давила в сердце, ощущение, что она забыла что-то важное, решающее. Дурное предчувствие не отпускало ее со вчерашнего вечера, и она уже была настороже еще до того, как открыла глаза.