Читать книгу "Брошенные машины - Джефф Нун"

Его взгляд стал холодным, колючим.

— Я устал. Сейчас я вам все расскажу. Я же вижу, как люди на меня смотрят. С каким презрением.

— Я не…

— Бля, заткнись и послушай. Я с тобой разговариваю. Делюсь сокровенными мыслями. Пытаюсь быть милым и дружелюбным, так что ты можешь хотя бы послушать.

— Я не…

— Пожалуйста, выслушайте меня. Я хочу кое-что вам показать.

— Послушайте, вы же не собираетесь…

— Что?

Он опять улыбнулся своей неприятной улыбкой, но теперь уже мягче, как будто ярость в нём перегорела. Он шагнул к багажнику своей машины.

— Оно здесь.

Он положил руку на крышку багажника. А я все пыталась понять, как далеко все это может зайти. Смогу я в него выстрелить или нет — если придётся стрелять. А может быть, просто сбежать? Ну, хотя бы попробовать.

— У меня действительно есть пистолет.

— А покажите.

Я достала пистолет из сумки. Джексон посмотрел на него, потом — на меня.

— Он заряжен? С предохранителя снят?

— Я не знаю.

— Конечно, не знаете.

— А вы знаете?

Джексон вздохнул.

— Я не сделаю вам ничего плохого. Скорее наоборот!

— Что значит «наоборот»?

— Вы же видели мои руки. Посмотрите ещё раз. Какие чистые, молодые. А музыка? Вы же слышите. Она тоже чистая.

— И что?

— Они чистые. Слушайте. У меня есть дорожные карты. Хотите взглянуть? Очень подробные карты, а главное — точные. Я знаю, где я. И знаю, куда я еду. И ещё вот. Видите? Часы.

Он взмахнул рукой. Да, у него были часы. Только я не успела их разглядеть.

— Они все чистые. Они излечились.

— Вы о чём говорите?

— Вот здесь, в багажнике. Вожу с собой. Есть ещё и другие, я думаю. Какая-то женщина в Глазго. Разные ходят слухи. Какой-то странный прибор у неё в подвале. Участки пространства, где шум не действует.

Да, теперь я вспомнила. Павлин что-то такое рассказывал про Электронный Просвет, устройство, которое очищает испорченные сигналы. Неужели оно существует на самом деле?

— Дайте мне посмотреть.

— А что? У вас что-нибудь есть? Что-нибудь, что вы хотите очистить? Есть?

Я подумала про тетрадку, про фотографию. А про что же ещё? Очистить их, излечить… пусть даже что-то одно, если нельзя сразу и то, и другое. Да, это было бы так хорошо.

— Генри, дайте мне посмотреть.

— Да, но можно ли вам доверять? Потому что меня уже пару раз чуть не убили. За эту штуку. Все хотят её заполучить. Очень-очень хотят. Я не знаю, что делать. Почему люди такие злые? Почему им так трудно проявить ко мне капельку доброты?

— Я не знаю.

— Не знаете…

Его глаза затуманились. И я вдруг поняла, что этот Джексон не припадочный психопат, а просто ещё одна одинокая, неприкаянная душа. И он тоже бежит от своих теней.

Я убрала пистолет в сумку.

Джексон это увидел и молча кивнул. Потом повернул ключ в замке, и багажник открылся.

— Что-то такое в вас есть, — сказал он. — Я подумал, вы тоже такая же. Подумал, у вас тоже есть что-то. Ну, что-то. Там, в кафе. Когда я вас увидел. Ваши глаза. Чемоданчик. Я сразу понял: вы — добрая. А я очень ценю доброту в человеке.

Он склонился над багажником и что-то там отодвинул.

— Вот смотрите.

Он сказал это шёпотом, словно боялся того, что лежало внутри. Я подошла, заглянула в багажник.

— Ну как? — спросил он.

— А где оно?

— Что?

— Я не вижу…

— Да что с вами? Вот же оно.

Он забрался в багажник чуть ли не с головой, сдвинул канистру с бензином и принялся раскидывать в стороны всякий хлам: старые тряпки, газеты, пластиковые пакеты. Кое-что из вещей выпало на дорогу. Но Джексону было уже всё равно. Он расчищал угол багажника, и теперь в его движениях сквозила какая-то лихорадочная ярость.

— Свет. Вы разве не видите? Зелёный свет. Вот он! Смотрите. Шарик света. Мигает. Осторожнее. Он очень хрупкий. Теперь видите? Видите? А слышите звук? Вы прислушайтесь. Он очень тихий. Как будто кошка урчит. Тихо-тихо. Надо прислушаться, чтобы услышать. Хотите потрогать? Давайте. Вот, приложите руку. Чувствуете тепло? Чувствуете?

— Я… я не знаю.

— Вы смотрите внимательно. Вы неправильно смотрите. Вот.

Он отошёл, чтобы не загораживать мне обзор. А я честно пыталась увидеть. Я очень старалась.

Но там не было ничего. Ничего.

— Неужели не видите? Как же так? Вы должны его видеть.

— Я вижу.

— Видите? Правда? Я так и думал, что вы увидите. Я сразу понял, что вы из тех, кто способен увидеть. Его видит не каждый, да. Далеко не каждый. Только те, которые особенные, — они видят. Вы…

— Он очень красивый.

А что ещё я могла сказать? Джексон улыбнулся.

— Ну вот. Вы. Я. У нас у обоих есть дар. И мы будем вместе.

— Вместе?

— Да, теперь, когда мы с вами встретились. Чтобы раскрыться навстречу свету и излечиться. Очиститься.

— Нет…

— Пожалуйста. Останьтесь со мной. Больше я ни о чём не прошу. Я уже не могу остановиться. Не могу им не пользоваться, не могу. Каждый раз я говорю себе: хватит. Но возвращаюсь опять и опять. Один. Возвращаюсь. Не могу остановиться. А это так больно.

Он тяжело вздохнул.

— Вы останетесь со мной?

Я покачала головой.

— Вы не хотите?

— Я не могу. Я ничем не могу вам помочь.

— Пожалуйста…

— Мне очень жаль, правда.

Я развернулась и пошла к своей машине. Она была близко, но мне показалось, что далеко. Так далеко. И голос Джексона. Он меня звал. Я оглянулась. Но только когда села за руль и завела двигатель. Только тогда.

Мужчина лежал на земле. Он поднял руки, свои красивые руки, как будто по-прежнему предлагая мне дар, которому нет ни цены, ни меры.

* * *

Не знаю, сколько я ехала. Солнце взошло. Поля у дороги постепенно сменились деревьями. Иногда мне попадались другие машины, или люди, бредущие вдоль дороги, или фермеры на полях, вдалеке. А потом начался настоящий лес, и я больше не видела ничего, кроме высоких деревьев, на которых ещё были листья.

А я ехала, ехала, ехала. Как будто плыла по течению.

Машина вдруг завиляла сама по себе. Руль едва не выскользнул из рук. Мне надо было остановиться уже тогда; и я собиралась остановиться, но машина вроде бы выправилась, и я снова почувствовала, что могу ею управлять. Моё путешествие ещё не закончилось.