Читать книгу "Царь живых - Виктор Точинов"

Прельстил его пришедший (вернее – принесенный умирающим) в Гедонье человек страшный и яростный, имевший много имен. Товарищ Андрей – так звали пришельца подобные ему. Казимир Янович Захаржевский, он же Самуил Дорибаум, он же Анджей Буровский, он же… – много разных имен числилось в розыскных листах человека, и многими прозвищами называли знавшие его. Не знали лишь, как ласково звала его в детстве мать – и была ли вообще она у товарища Андрея.

Человек умирал – истощенный, обмороженный, бог знает откуда и сколько верст прошагавший весенней, но еще заснеженной пармой. Умирал – и не мог умереть, не передав кому-либо своей ненависти и страстной своей ярости.

Он бредил, он выплевывал страшные слова вместе с кровью и с кусками своих легких. Он то кричал, то шептал еле слышно – и нашедшему его в парме Иосифу приходилось низко нагибаться, чтобы услышать. Иосиф слушал и запоминал все, до последнего слова, —. и перед мысленным взором его распадались престолы и рушились могущества, и землю потрясала поступь покрытых язвами и лохмотьями полчищ, и море крови нависало огромной, готовой поглотить весь мир волной, и готовился выйти из моря того Освободитель.

Иосиф понял, что его обманывают. Не сейчас – его обманывают давно, с самого детства. И с детства стоит он под чужими знаменами.

Через три дня товарищ Андрей умер.

Иосиф не стал искать неофитов в Гедонье. Просто исчез пару месяцев спустя – по Кулому шли, сталкиваясь со страшным грохотом, белые громады, – и исчезнувшая вместе с Иосифом легкая, с низкими бортами лодка-гулянка никак не могла добраться целой в этом ледяном аду до низовьев, до Печоры…

Его считали погибшим.

Но в конце следующего лета куломский рыбак Маркел Парфёнов принес весть: младший сын его, Викентий, тоже ранее бывавший в Гедонье, встретил среди сольвычегодских мастеровых парня, очень похожего на побрившегося и подстриженного Иосифа. Рабочие парня, несмотря на молодость, крепко уважали. И звали – товарищ Осип.

Питер.

Она смогла провести одна восемнадцать часов – не больше и не меньше.

Потом рванула в “Пулково”, не дожидаясь утра.

На Ухту рейсов не было, туда летали два раза в неделю. Подвернулся борт на Сыктывкар – дорогой, коммерческий, – и через два часа Наташа уже сидела в кресле “Як-45”.

Только не спрашивайте, зачем она это сделала.

Сам не знаю.

Она не была Воином.

Наверное, Наташа могла стать Воину верной подругой и растить достойных сыновей, видящих отца лишь в кратких передышках сражений, но Воином она не была.

Так зачем? Не знаю…

Можно знать все: чем пахнет раннее утро перед атакой; и какой болью отдает плечо после выстрела – на третий день затяжного жестокого боя; и насколько тяжелее становится друг, которого выносишь на плечах из пекла, – в тот момент, когда понимаешь: не донес; и с каким звуком внутри ломается ребро – твое ребро – от попавшей в него пули. Можно знать все – и даже тактико-технические характеристики заморского противоракетного комплекса “Патриот”. Лишь одно не дано знать нам, братья Воины: за что любят нас наши подруги…

И на что способны при этом.

Глава 7

Другая Битва. Другой Воин.

Амбразура жжет лицо. Глаза слепит, глаза хотят лопнуть – и хоть так отдохнуть.

Двадцать семь часов.

Двадцать семь часов подряд. Смены нет – и не будет. Он не помнит, когда в последний раз ел и спал. В ушах ревет труба. И, параллельно, – гремит барабан. Неприятное сочетание. Под барабан маршируют солдаты. Под барабан казнят изменников. Он не хочет слушать и слышать этот неумолчный стук – но барабан гремит.

Все громче и громче.

Амбразура жжет лицо. Глаза слепит, глаза хотят лопнуть . – и хоть так отдохнуть. Патронов очень мало, надо экономить каждый. Указательный палец уже не слушается, нагло двинул в самоход – он пускает в ход средний. Надо жать на спуск. Надо драться. Потому что труба зовет.

Но! – страшное сомнение. Его ли это Битва? Может ли он сделать хоть что-то – здесь?

Барабан гремит…

Три года назад он услышал самое страшное: что он дезертир. Что он не взял автомат и не пошел победить или пасть. Ничего страшнее мужчина не может услышать от женщины. От любящей и любимой женщины.

Барабан гремит… И почти заглушает трубу – но труба все равно слышнее.

Это была чужая война. Чужие самолеты рвали чужое небо – и от чужих бомб рушились чужие дома. Но там гибли дети.

Он не пошел.

И услышал – что он дезертир.

Если он ошибся. Если он вдруг ошибся…

Амбразура компьютера жжет лицо. Глаза слепит, глаза хотят лопнуть – и хоть так отдохнуть. Патронов очень мало, около сорока, если считать знаки препинания, – и надо экономить каждый.

И он понимает, что если немедленно не заснет хоть на пару часов – умрет. Прямо здесь и сейчас.

Умирать не хочется. Хочется уснуть. И он ложится. Но – в ушах гремит барабан. Барабан рвет перепонки. И он понимает – бунт в тылу. Банальный бунт организма. Организм нагло требует привычную дозу – и не желает выполнять команду “отбой”. Чуть больше суток назад он решил, что не хочет выкуривать две с лишним пачки в день, – и перестал. У организма – другое мнение, он требует дозу…

А барабан в ушах – просто-напросто повышенное давление. Все элементарно. Сосуды тоже требуют дозу. Тук-тук-тук сердца напоминает о скорострельном оружии. У сердца свои претензии к работодателю. Все просто. Но под барабан никак не уснуть – и он начинает банально умирать. Прямо здесь и сейчас.

В квартире – он один. В аптечке – банальный набор: от головы, от живота, от гриппа. Хорошо быть здоровым человеком. Но иногда опасно. Телефон? “Скорая”? Телефон давно отключен, приходили какие-то бумажки, звучали какие-то звонки с предупреждающим о чем-то механическим голосом – но было не до них…

Жри! подавись! получи свой никотин и дай уснуть!

Лайтовская сигарета лишь подкашивает ноги. У второй он отрывает фильтр, прикуривает от первой…

Поздно! – злорадно отвечает организм. Раньше надо было думать!! Сейчас возьму и сдохну!!!

Он рычит.

И гасит сигарету о ладонь. Медленно. Больно. Злости и боли хватает, чтобы выползти из дому и поплестись к аптеке…

До аптеки сто шагов. Шаг, второй, третий… Вокруг весна. Четвертый, пятый… Дойду, думает он, не сдохну… Шестой, седьмой…

Другая Битва. Другой Воин.

Незачем всем менять штык на перо, а автомат на клавиатуру…

Вывод из этой истории гораздо проще. В бою может случиться всякое. Такое – тоже. Индивидуальную аптечку – держать под рукой! И – уметь пользоваться!