Читать книгу "Божьи воины - Анджей Сапковский"

— Самое время мне вернуться к себе. Постараемся, хорошо?

— Хорошо, друг. Постараемся. Клянусь. Уже мост? Да, пожалуй,уже мост.

Копыта громко застучали по брусьям и доскам, конные въехалина мост, перекинутый через глубокий овраг. Отсюда уже видно, что цель поездки,замок, стоит на крутом обрыве, над рекой, кажется, Изером. За мостом былимассивные ворота, за воротами — просторное предзамковье, над ним вздымался собственнозамок, увенчанный пузатым бергфридом[143].

— Итак, мы дома! — громко возвестил Ян Чапек из Сана, кактолько подковы зацокали по брусчатке предзамковья. — В Михаловицах. Значит, уменя!

Глава 8

в которой читатель, хоть и знакомится с несколькимиисторическими личностями и важными для фабулы особами, в принципе не узнаетпочти ничего сверх того, что кошка должна уметь ловить мышей, а мужик —разговаривать. А вообще-то самыми важными из всех приведенных в главе данныхявляются сведения о том, кто из коронованных особ и влиятельных личностейтрахал в 1353 году некую в то время юную, а теперь старую бабу.

На ужин пригласили Рейневана и Шарлея. Беренгар Таулер,несмотря на лечебные процедуры, все еще лежал бездыханным, Амадей Батя заявил,что будет сидеть с ним. Самсон — как обычно — устроился в конюшне. Как обычно,играл там в кости с конюхами, надеявшимися обыграть дурачка. Кто кого вконечном счете обыгрывал, вероятно, говорить нет смысла.

Ужин подали в главной комнате верхнего замка, украшеннойдеревянной статуей архангела Михаила, гобеленом с единорогом и висящим подсамым потолком большим красным гербовым щитом, на котором красовалсяподнявшийся на задние лапы серебряный лев. В углу гудел огнем камин, у каминасидела на табурете старушка, увлеченная прялкой, пряжей и весело подскакивающимверетеном.

В ужине принимали участие все гуситские гейтманы, местные иокружные, случайно оказавшиеся в замке. Кроме Яна Чапека из Сана и Бразды изКлинштейна, за столом сидел высокий стройный мужчина с орлиным носом и злымипронзительными глазами, на шее у него была массивная золотая цепь, что присталоскорее городским советникам, нежели воинам. Рейневан его знал, встречал межсирот в Градце Кралове. Однако только теперь их представили друг другу — этобыл Ян Колюх из Весце.

Слева от Колюха сидел Щепан Тлах, гейтман поста в ближнемЧешском Дубе, не старый, но сильно поседевший мужчина с красным лицом плебея игрубыми руками плотника, носивший подватованный и богато расшитый рыцарскийвамс, в котором явно чувствовал себя неловко. Рядом с Тлахом уселся худощавыйблондин с некрасивым шрамом на щеке. Шрам выглядел боевито, но был памяткой отсамого обычного, по-дилетантски вскрытого чирья. Хозяин шрама представилсяВойтой Елинеком.

Как было принято у сирот, за столом у гейтманов не могло небыть служителя культа, посему между Чапеком и Браздой сидел одетый в черноекругленький и бородатый коротышка, которого представили как брата Бузека, слугуБожия. Слуга Божий, кажется, начал вкушать несколько раньше, поскольку был уженавеселе. Более чем слегка.

Деликатесов не подавали. Большие миски бараньих и бычьихкостей с мясом были подкреплены только солидным количеством печеной репы икорзиной хлеба. Зато бочонков венгрина въехало на стол несколько штук. На всехбыл выжжен лев Марквартов. Увидев это — как и раньше гербовый щит под потолком,— Рейневан вспомнил Прагу. Шестое сентября. И Гинека из Кольштейна, падающегона брусчатку из окна дома «Под слоном».

Прежде чем приступить к ужину вплотную, надо было, какоказалось, завершить некоторые служебные дела. Четыре гусита втолкнули в залпленника — того паренька, взятого в плен у реки. Того самого, под которымРейневан убил из арбалета коня.

Парень был взъерошен и растрепан, на скуле у него вырастал инабирал силу большой роскошный синяк. Ян Чапек из Сана взглянул насопровождающих довольно неприязненно, но ничего не сказал. Только дал знак,чтобы пленного отпустили. Рыцаренок стряхнул с себя их руки, выпрямился,взглянул на гуситских вожаков. Старался, чтобы это выглядело гордо, однакоРейневан видел, что колени у парня слегка дрожат.

Недолгое время стояла тишина, нарушаемая только тихимшелестом прялки сидящей в уголке старухи.

— Панич Никель фон Койшбург, — сказал Ян Чапек. —Приветствую, рады угостить. А принимать у себя вас будем до тех пор, пока сюдане явится вьючный конь с выкупом. Впрочем, вы это знаете. Военные обычаиизвестны.

— Я служу пану Фридриху фон Догне! — вскинул голову паренек.— Господин фон Догна заплатит за меня выкуп.

— Ты так уверен? — Ян Колюх из Весце направил на негообглоданную кость. — Понимаешь, дошел до нас слух, что ты строишь глазкиБарбаре, дочке пана Фридриха, что подъезжаешь к ней. А как знать, нравятся липану фон Догне твои ухаживания? А может, он как раз руки потирает, радуясь, чтомы его от тебя освободили? Молись, сынок, чтобы было иначе.

Рыцаренок вначале побледнел, потом покраснел.

— У меня есть еще родственники! — крикнул он. — Я изКойшбургов!

— Стало быть, и им молись, чтобы скупердяйство не взяло уних верх. Потому что задаром кормить тебя мы здесь не станем. Во всяком случае,не слишком долго.

— Недолго, — подтвердил Ян Чапек. — Ровно столько, чтобыпроверить, а вдруг ты поумнел? А вдруг тебе обрыдл римский фарс, и тыобратишься к истинной вере? Не кривись, не кривись! И тем, что получше тебя,случалось. Пан Богуслав из Вамберка, упокой Господи душу его, почти через деньсудьбу свою изменил, из пленника в главного гейтмана Табора вышел. Когда егобрат Жижка в плен взял и в пшибеницкой шатлаве запер, пан Богуслав прозрел ипринял причастие из Чаши. Как видишь, у нас здесь есть поп. Так как же? Велетьпринести Чашу?

Парень сплюнул на пол.

— Засунь себе свою Чашу, еретик, — гордо огрызнулся он. — Самзнаешь куда.

— Богохульник! — взвизгнул поп Бузек, подскакивая и обливаявином себя и соседей. — На костер его! Прикажи его сжечь, брат Чапек!

— Сжигать деньги? — мерзостно ухмыльнулся Ян Чапек из Сана.— Да ты упился, брат Бузек. Он стоит по меньшей мере семьдесят коп грошей. Покаесть хоть тень шансов, что за него дадут выкуп, волос у него с головы не падет,даже если он самого мэтра Гуса обзовет прокаженным и содомитом. Я верно говорю,братья?

Собравшиеся за столом гуситы радостно подтвердили, рыча иколотя кубками по столу. Чапек дал страже знак увести пленного. Поп Бузекодарил его злым взглядом, после чего одним духом влил в себя около полквартывенгрина.