Читать книгу "11 лжецов - Роберт Голд"

факта ее смерти позволило бы вам избежать неудобных вопросов о ваших с моим отцом отношениях. Или о том, как сильно вы тогда толкнули маму. Ну конечно!

Памела наклоняется вперед:

– Мы с твоим отцом были близки несколько месяцев, может, год. Но он хотел помочь твоей маме. Мы запаниковали, что естественно, но в тот момент согласились, что это правильное решение. Джек знал о строительстве клуба. Нам нужно было убрать тело из дома, и идея спрятать его в фундаменте показалась нам идеальным вариантом. Мы выждали до трех утра и перевезли ее тело в багажнике машины Джека.

– Вас не беспокоило, что правда может всплыть? – уточняю я. – Если не сразу, то в последующие недели?

Памела посмотрела на меня:

– Мы очень тщательно выбрали место.

– Когда это было? – спрашивает Дэни.

– Второго декабря. Я никогда не забуду тот день.

– Что произошло потом? – спрашиваю я.

– Спрятанное тело дало нам передышку, но мы понимали, что рано или поздно люди начнут задавать вопросы. Анжела исчезала и раньше, иногда на несколько дней, но всегда возвращалась. В этот раз она не вернулась. Мы понимали, что с приближением Рождества все знакомые начнут спрашивать о ней, но тут нам повезло.

– Повезло? – говорит Дэни.

– Мы этого не планировали, но вдруг оказались вместе, как обычная семья – ты, я и твой папа. Мы хотели, чтобы ты все равно хорошо провела Рождество, поэтому забронировали в Ричмонде билеты на пантомиму по Питеру Пэну. Ты так хохотала над крокодилом, что чуть не лопнула от смеха. В антракте мы стояли в очереди за мороженым, и твоему папе прислали вызов. Произошел инцидент в баре на Верхней улице – драка на почве наркотиков. Ударили ножом молодого парня – скорее даже подростка, всего пятнадцати лет. Он выжил, но Джека эта история с наркотиками – одна в ряду многих других – привела в отчаяние.

Памела умолкла, устало закрыв лицо руками.

– После разговора со свидетелями твой отец пошел в переулок. Именно там дилеры заключали сделки. Переулок был пуст, но за мусорным баком сидела женщина. Из вены у нее торчала игла, а лицо было синее. Джек присмотрелся и узнал Чарли Бакстер. Она была мертва. Вот тогда он и придумал идею с пожаром.

Глава 80

Памела поднимается с дивана, проходит через комнату и садится на подлокотник кресла Дэни.

– Знаю, звучит жестоко, но тело Чарли Бакстер было нам словно подарком свыше. Оно помогло нам найти выход.

Памела берет Дэни за руку.

– То, что мы погребли ее в могиле твоей мамы, преследовало твоего отца всю оставшуюся жизнь, но мы оба знали, что похороны дадут нам шанс подвести под прошлым черту. Нам нужно было получить официальное свидетельство смерти твоей мамы.

– Что случилось под Рождество? – спрашивает Дэни.

– Звучит почти абсурдно, но мы провели сочельник у меня, упаковывая подарки. – Памела морщится и потирает ногу. – Колени моложе не становятся, – поясняет она и возвращается на диван. – Мы с твоим папой оба не пожалели денег – хотели сделать этот день особенным для тебя. Мы накупили столько подарков, что едва закончили к полуночи. Потом мы немного выпили. – Памела делает паузу. – Никогда не забуду, как ты светилась от радости в то утро Рождества.

– Мой красный самокат… – говорит Дэни.

– С огромным розовым бантом, – кивает Памела. – Ты была так счастлива. Мы прекрасно позавтракали, а потом я начала готовить обед. Мы знали, что рисковали, держа твои подарки у меня, но твой папа хотел, чтобы они у тебя остались. Он говорил: если кто-то спросит, почему они здесь, он что-нибудь придумает. Но никто никогда не спрашивал.

Памела наклоняется к столу, наливает себе полчашки чая, делает глоток и продолжает:

– Днем мы пообедали индейкой. Только мы втроем; в рождественских колпачках, под шум хлопушек… Ты свистела в свистульку. После обеда пошли в парк. Тебе так нравился тот самокат. Твой папа пробыл с нами недолго. Я знала, что он делает. Тело Чарли он оставил в мусорном баке. С тех пор я больше никогда не входила в ваш дом.

Памела делает паузу, опустив голову на руки.

– Продолжайте, пожалуйста, – говорит Дэни.

– Почти стемнело, когда мы с тобой вернулись ко мне. Джек пришел примерно через час. Я видела, как он нервничает. Мы оба нервничали, но старались вести себя как можно более естественно. Искупали тебя, папа почитал тебе рождественскую сказку, а потом мы уложили тебя спать в комнате Джинни. Немного посмотрели телевизор. После полуночи он по переулку вернулся в ваш дом. Мы точно рассчитали время. В пять минут третьего я должна была вызвать пожарных и сразу пойти в ваш задний двор.

– Почему так важен был фактор времени? – спрашиваю я.

– Мы не могли рисковать, чтобы огонь перекинулся дальше. Даже из своего сада я чувствовала жар. Это было жутко. Я приставила лестницу. Джек уже стоял у окна. Он спустился с твоим свернутым одеялом в руках.

Дэни нахмуривается.

– Нужно было создать видимость того, что ты была в доме, – объясняет Памела, – и сделать так, чтобы одеяло пахло дымом. Как только он спустился, сразу побежал в мой дом, взлетел по лестнице и завернул тебя в одеяло. Тебе ничто не угрожало. Он вынес тебя через заднюю дверь, и мы вместе обежали дом. Два минуты спустя прибыли пожарные, а вскоре и полиция. Джек со всем справился сам. Я просто притворялась участливой соседкой. Через три дня нам отдали тело для захоронения. Тогда мы поняли, что все закончилось. В последующие недели вы с папой оставались у меня. Мы были счастливы вместе, но я знала, что это ненадолго. Твой отец решил, что должен отсюда уехать. Та поездка в Файли была нашим прощанием.

Мое сердце разрывается от боли за Дэни. Все эти поездки с отцом как дань памяти матери, которой никогда не существовало – во всяком случае, не существовало в реальности.

– Вы любили его? – в конце концов спрашивает Дэни.

Памела улыбается:

– Когда вы покинули Хадли, тебе было пять лет. В день отъезда в Клапем ты сидела у меня за кухонным столом и плакала. Крепко обняла меня на прощание и махала мне рукой, пока я могла вас видеть. Потом я сидела здесь, в гостиной, и рыдала. Я знала, как мне будет тебя не хватать. Иногда я навещала вас, но как только между твоим отцом и мной пролегло расстояние в три мили, оно перестало иметь значение, как будто этих миль было не три, а все триста.

Я поворачиваюсь к Памеле: