Читать книгу "Хамелеон – 2 - Константин Николаевич Буланов"

нанести урон своему противнику до начала штурма города. Но, по причине утраты всей артиллерии, оказался вынужден рассчитывать лишь на сохранивших боевой дух солдат и не сильно многочисленные запасы пороха, бензина и взрывчатки, что не оказались утрачены вместе с большей частью войскового имущества. В общем, ставка им была сделана на организацию ночного налета двух эскадронов кавалерии на стоянку вражеских танков, как наиболее грозного оружия республиканцев. И частично его план удался.

Чтобы не запирать танки на узких улочках Баргаса и тем самым вовсе лишать их маневра, Геркан приказал вставать на ночевку на территории примыкавшей к городку асьенды[1], что как раз попалась им по пути. А дабы дать своим экипажам столь нужный им отдых, потребовал у испанских союзников предоставить пехотное охранение, как то полагалось делать в соответствии с уставами РККА. Всё равно местные не вели как такового боя в этот день, а лишь пожинали плоды чужих успехов, тогда как опытные, но не обстрелянные, танкисты оказались несколько вымотаны первым в своей жизни сражением. Вот это самое охранение и проспало самым наглым образом налет аж двух сотен марокканских кавалеристов, что умудрились прорваться к стоянке техники и закидать бутылками с бензином аж одиннадцать танков, прежде чем массированный автоматный и пулеметный огонь не принялся скашивать их одного за другим. Это проснувшиеся от шума танкисты пустили в ход свои ППД[2] и снятые с танков как раз на такой вот случай курсовые ДТ-шки, лупя во всё, что шевелилось снаружи занимаемых ими зданий.

— И какой будет диагноз, Саша? — поинтересовался у Геркана капитан Семянищев — один из тех, кого военинженер 2-го ранга знал еще по службе в 3-ем отдельном танковом полку и боях на Дальнем Востоке. Он, как и еще семеро прочих краскомов — ветеранов боёв с белокитайцами, оказался переведен в танковую дивизию, вооруженную Т-24, как наиболее опытный и успевший понюхать пороха командир. О чём когда-то и высказывал пожелание Александр в одной из своих бесед со Сталиным.

— Три машины придется оставить здесь вместе с экипажами и какой-нибудь охраной. Там много чего погорело в МТО[3]. Но главное — проводка, которую сейчас я заменить не смогу. Банально не на что, — пытаясь очистить руки ветошью от въевшейся в кожу копоти и грязи, указал «главный по ключам и гайкам» на не подлежащие полевому ремонту танки. — Еще три, считай, вовсе не пострадали. Их только и надо, что отмыть как следует и можно смело идти в бой. Хотя даже можно и не мыть. Всё равно в Толедо нас точно так же примутся закидывать бутылками с зажигательной смесью.

— Уверен? — скривился, будто съел целый лимон, капитан. Как каждый танкист, и вообще как нормальный живой человек, он очень сильно опасался огня. И гореть в танке ему ну очень не хотелось. Прямо очень! А то, что в город им придется входить, не подлежало сомнению, коли они желали выполнить поставленную командованием задачу. Ведь полагаться на местных вояк не приходилось совершенно. И без непосредственной поддержки танков в уличных боях всю эту народную милицию ждало лишь истребление. Данный факт он уже сам четко осознавал не хуже Геркана, успев насмотреться на их выучку и взаимодействие. То есть насмотреться на всякое отсутствие оного.

— К гадалке не ходи. Вот увидишь, Паша, — скривил в ответ столь же кислую морду лица Геркан. — Нас непременно будут с верхних этажей и крыш домов закидывать этой горючей гадостью. Как говорится, дешево и сердито. Да и ничего иного франкисты противопоставить нам не смогут. Потому прикажи всем запастись как можно большим количеством воды. Ну и там мешками с утрамбованным песком обложите машины что ли. Или вымоченной в воде кожей, коли найдете что-то подобное. Хоть какая-то защита будет, да и сбрасывать их с танка, начни они полыхать, видится мне куда более простым делом, нежели тушить пролившийся внутрь МТО горящий бензин.

— Двигатели еще больше будут перегреваться, — тут же озвучил Семянищев вполне ожидаемую проблему, впрочем, не выражая скепсис по поводу применения подсказанных способов защиты машин от огня.

— Будут, — не стал отрицать очевидного Александр. — Но иного выхода не вижу. Либо так, либо вовсе никак. Потому остается лишь надеяться, что техника выдержит подобные издевательства. Кстати о технике! Что-то мы несколько отвлеклись. Смотри дальше, — указал он рукой на следующие боевые машины. — На четырех требуется заменить катки со сгоревшими бандажами, которые, как ты сам можешь видеть, уже готовятся снимать с «приговоренных» мною танков, — кивнул он подбородком на суетящихся, словно муравьи, мехводов и приданных им в помощники прочих танкистов, как раз стягивающих гусеницы. — Еще один смогу оживить часа через три. Больно уж сильно у него обгорело всё навесное оборудование двигателя. Так что придется много чего канибализировать с той же троицы вовсе обездвиженных Т-24. В общем, всё могло быть много хуже, но могло быть и лучше, имейся у нас в прикрытии нормальная пехота, а не это недоразумение, — махнул он рукой в сторону испанцев, таскавших куда подальше от танков трупы погибших марокканцев и их коней. — Так что через три с половиной часа на четырнадцать полностью боеготовых танков можешь смело рассчитывать.

За отведенное Александром на ремонт время они всё же не управились. Вышло чуть более четырех часов. Еще примерно с час ушло на подготовку танков к уличным сражениям, отчего те стали похожи на какие-то футуристические фургоны переселенцев с Дикого запада — все обвешанные и обложенные многими десятками пузатых мешков и какими-то драными пологами. Да и после пришлось дать людям часовой перерыв на помыться, отдохнуть и перекусить. Но ближе к полудню они всё же смогли покинуть не ставший для них гостеприимным Баргас, направившись по шоссе к Толедо. Естественно, предварительно выслав вперед и на фланги разведку. Понятно, что при свете дня такого же кавалерийского наскока уже можно было не опасаться — всадников постреляли бы еще на подходе. Но береженого, как было издревле известно, и Бог бережет. Да и устав обязывал поступать подобным образом. Посему едва не сорвавший голос Геркан постарался максимально доступным языком — то есть командно-матерным, объяснить местным «воинам», что воевать следует правильно, а не так, как они привыкли — то есть то и дело проигрывать, а после драпать.

Он вообще не мог понять, как с такими паршивыми кадрами республиканцы умудрились отстоять Мадрид в известном ему варианте хода истории. Однако же смогли. Это было фактом.