Читать книгу "Бурят - Квинтус Номен"

и спецификациями на используемые материалы, но сманить германских инженеров на наладку его производства не получилось. И даже найти нормальных переводчиков всей документации на русский язык не удалось: все же инженерная терминология выпускникам гимназий и разных литературных курсов была абсолютно неведома, так что с рабочими Яков Модестович общался чаще всего после бессонной ночи, проведенной за переводами. Однако он считал, что ему очень даже повезло: еще опытный образец доделан не был, а правительство «включило в план» выпуск двадцати тепловозов уже до конца двадцать третьего года…

На очередном совещании Станислав Густавович, которому из-за этого пришлось проводить существенные корректировки планов очень многих предприятий, не удержался и спросил у товарища Бурята:

— Машину же не только не испытали, ее даже в опытном виде не доделали, а вы в планы ставите изготовление сразу двух десятков. А вдруг это окажется пшиком? Машина-то гораздо дороже паровоза, да еще и выпуск моторов для нее налаживать…

— Моторы нам в любом случае лишними не будут, на те же суда ставить речные их весьма выгодно окажется. А тепловозы… У нас воды не хватает…

— Где не хватает?

— Да на южных дорогах воды для паровозов не хватает, а этот тепловоз на одной заправке эшелон в тысячу тонн протащит от Оренбурга до Ташкента. Я просто спросил тамошних железнодорожников, сколько им потребуется таких локомотивов — и заказал сколько они сказали. Даже если что-то в них окажется и не лучшим, Яков Модестович на готовых локомотивах это поправить сможет.

— А если не сможет?

— Станислав Густавович, я про товарища Гаккеля все, что можно было, узнал. Он и в авиации преуспел немало, и в иных областях — у него фантазия кипит, и кипит она в направлении сделать что-то лучше прочих. Посему и тепловозы его будут лучше любых других локомотивов. Может и не сразу, но точно будут.

— А деньги…

— А деньги на фантазии такие мы найдем, мы обязаны их найти. Именно фантазии движут мир всперед. Нам, конечно, весь мир никуда двигать не надо, но вот Россию мы подвинем.

— И куда, позвольте спросить?

— На передовые позиции в экономике. Ну и от этого — на высшие позиции в человеческом счастье. Кстати, а вы подсчитали уже, как скоро тепловоз этот на железной дороге окупится?

— Данных для таких расчетов маловато. Точно сказать выйдет после примерно года эксплуатации тепловоза.

— А неточно?

— На Ташкентской дороге, если считать, что ремонта будет потребно как на паровозе «О» с конденсатором, то за два примерно года. Если же рассматривать дорогу Сибирскую, то лет за пять: тут и с углем проще, и воды в достатке, и все это далеко возить не надо.

— А вы особо посчитайте трансмонгольскую дорогу: она ведь всю сибирскую и дальневосточную металлургию коксом обеспечит. Но в пустыне Гоби воды вообще нет, туда ее цистернами завозить приходится, даже для питья завозить.

— Это, конечно, вообще не наше дело, но на месте монгольских товарищей я бы подумал об электрификации этой дороги. Топливо для электростанций у них есть, медь для проводов, я слышал, они тоже сами добывают…

— А почему это не наше дело? Уголь-то они нам продают.

— Но как ни крути, Монголия нынче — отдельное государство. Дружеское, сколь ни странно, иных подобных и вовсе нет — но все равно отдельное, и не нам в их дела вмешиваться.

— Ну да… только вы все равно посчитайте. Паровозы-то и вагоны там наши бегают.

По результату уборочной страды выяснилось, что СССР вырастил урожай аж в шестьдесят миллионов тонн разного зерна. Тридцать миллионов пшеницы, примерно по двенадцать ржи и овса, еще ячмень неплохо уродился. На заседании ЦК партии товарищ Сталин особо отметил, что семь миллионов тонн (в основном как раз пшеницы) было собрано в государственных хозяйствах, так что для прокорма города особой нужды скупать зерно у крестьян не было. То есть все равно скупали — по фиксированной цене, устанавливаемой на весь год вне зависимости от сезона (Николай Павлович своим указом отменил введенную еще Лениным практику), и госзапасы этим удваивали — но это было уже «приятным бонусом».

В ЦК практически «осудили нежелание правительства продавать зерно за границу», но соответствующий документ так и не приняли, поскольку товарищ Бурят объяснил, что пока просто нечего за границей стране покупать. А продавать что-то нужное ради того, чтобы какие-то деньги просто так в загашнике лежали, было бы неправильно:

— Деньги нужны для того, чтобы их тратить, — сурово заявил товарищ Бурят, — а если мы на иностранные деньги ничего не покупаем, то выходит, что мы мировой буржуазии просто даем эти деньги взаймы, причем без процентов даем. Кто-то хочет облагодетельствовать капиталистов за счет русских рабочих и крестьян?

— Но нам все еще очень многого не хватает, у товарища Кржижановского расписано только на электростанции закупить оборудования на несколько сотен миллионов…

— Мы с товарищем Кржижановским это уже обсудили, он понял свою ошибку и уже исправился.

— Мы не будем строить электростанции? Но ведь план ГОЭЛРО…

— Мы выстроим все электростанции, оборудование для которых оплачено еще царем, и в этом сомнений нет. А для других электростанций мы должны сами это оборудование сделать. Для чего уже и заводы частью построены, частью строятся, а частью на выделку потребного переоборудуются. У нас еще девяносто тысяч станков никуда не пристроены, о каких новых закупках мы говорим?

— Ну вам виднее, — недовольным голосом высказал свое отрицательное мнение Каменев. — Я все же слышал, что вы золотом выплатили двести пятьдесят тысяч рублей одному эмигранту…

— Я уже не буду вспоминать, что эмигрант сей страну покинул, преследуемый за социалистические идеи свои при царе, и что он прославил русскую инженерную школу. Но даже если бы он был последним монархистом, я бы и на секунду не задумался о том, стоит ли ему деньги сии выплачивать. Мы за эти деньги приобрели не станки, не оборудование какое, а технологию! И еще до Рождества в Балее начнется выделывание электрических ламп накаливания с вольфрамовыми нитями.

— А почему в Балее? — поинтересовался Климент Ефремович.

— Там после добычи золота в отходах остается чистый кварц, из которого превосходное стекло выделывается. К тому же на золотом руднике работают в основном мужики, а бабы их на выделке ламп электрических тоже в семью копейку принесут немалую, благосостояние трудящихся повысится. И в Балее, где люди слаще