Читать книгу "Талисман цесаревича - Сергей Юрьевич Ежов"

слово:

— Господа, мы встречались уже много раз, хотя и не в этом составе. Сначала представлю господ корабельных инженеров: барон фон Визен Артур Францевич и Кочетков Борис Иванович, работают на Адмиралтейских верфях. Напротив вас находятся Гордей Гордеевич и Пахом Гордеевич Яковлевы. Локомотив и вагоны, которые мы давеча демонстрировали на Дворцовой набережной, сработаны на их заводах. Вернее так: заводы принадлежат Железнодорожному ведомству, а управляют ими Гордей Гордеевич и Пахом Гордеевич. Мою супругу, Елизавету Алексеевну вы все прекрасно знаете как моего первого помощника. Для начала мне хотелось бы выслушать мнение уважаемого Гордея Гордеевича о том, какими он представляет себе вагоны для пассажирских перевозок.

Гордей Гордеевич степенно оглаживает бороду и раскланивается. Видно, что он чрезвычайно доволен своим участием в этом совещании.

— Милостивые государи, вот так сходу я хочу объявить, что вагоны, которые были представлены Его императорскому величеству, малопригодны для нужд железной дороги. Скорее мы, по незнанию, соорудили очень большие дилижансы, а это и есть ошибка.

— Каким же Вы, Гордей Гордеевич, видите достойный пассажирский вагон? — подняла бровь Луиза.

— А вот давайте разберёмся, многоуважаемая Елизавета Алексеевна. Юрий Сергеевич предложил устроить ширину колеи железной дороги в полтора метра. Так сказать, близко к ширине колеи древних римлян, да-с. Но мы с Пахомом Гордеевичем полагаем сие решение неверным, точнее недодуманным. Между нашим поездом и повозками античных времён — века! И вес нашего поезда не в пример тому, что перевозили в своих повозках солдаты Цезаря. Отсюда вывод: ширину колеи следует взять больше. Мы предлагаем ширину в два, а может даже и в два с половиной метра. Таким образом, вагон будет шириной в четыре метра, при длине в пятнадцать, а то и двадцать метров.

— Не многовато ли? — спросил фон Визен.

— Судите сами, милсдарь: уже сейчас поезд с лёгкостью перевёз двести сорок девять человек и пятнадцать тонн груза. Если взять округлённо вес пассажира за шестьдесят килограммов, то получается, что поезд возил тридцать метрических тонн! И это не считая собственного веса. А ведь двигатель, что стоит на локомотиве, имеет мощь всего в сто тридцать пять лошадиных сил. Понятно, что со временем появятся и более могучие двигатели, а значит, вес состава будет только расти. Я хочу сказать, что при узкой колее, центр тяжести груза может оказаться высоко, что при несчастливом положении дел может привести к опрокидыванию. А более широкая база очевидно представляется более устойчивой.

— Сие рассуждения выглядит весьма обоснованным. — кивнул инженер Кочетков.

— Та колея, кою прокладывали на показе, тоже пригодится для мест, куда нужно быстро и ненадолго проложить дорогу, например, при строительстве различных сооружений, добыче полезных ископаемых или, скажем, заготовке леса.

— Так какая ширина колеи представляется наилучшей? — спрашиваю я.

— Мы с Пахомом Гордеевичем считаем, что два с половиной метра. Судите сами, милсдарь и почтенное собрание: дороги, которые мы задумываем, прослужат века, как бы не тысячелетия. Да, сейчас наши возможности маленькие, но через двадцать лет, через полвека рельсы станут железными, а то и стальными, моторы будут по тысяче и более лошадиных сил. Думаем мы, что на узкой колее тесновато станет нашим поездам. Мы за широкую колею.

— Господа корабельные инженеры, каково ваше мнение? — поворачиваюсь к морякам.

— Рассуждения господина Яковлева весьма серьёзно и обоснованно. Нам действительно следует принять широкую колею. — твердо сказал фон Визен.

— Я также за широкую колею, тем более что ничего переделывать не придётся, ибо всё делается вновь. — солидно кашлянув высказался Кочетков — Ко всему прочему, следует принять в рассуждение, что железная дорога разбудит дремлющую дотоле деловую активность купечества и промышленников, стало быть поток грузов возрастёт многократно. Я бы даже сказал, в геометрической прогрессии.

— Что скажете Вы, Елизавета Алексеевна?

— Я склоняюсь к выбору широкой колеи, как более устойчивой и имеющей преимущество в будущем. Нашим потомкам станет трудно решиться перейти на более широкую колею, ведь в таком случае им придётся переделывать всё хозяйство! Впрочем, об этом немного сказал господин Кочетков.

Ну что же, основу железнодорожных стандартов мы заложили. Теперь двинемся дальше.

— Гордей Гордеевич, хочу узнать Ваше мнение: что произойдёт при аварии, когда несколько вагонов, а может и весь состав, на скорости полсотни километров в час свалится под откос? Это я к тому, что аварии неизбежно будут, и нам следует думать, как уменьшить вред для пассажиров.

Повисло молчание. Инженеры принялись рассматривать чертежи вагонов и что-то прикидывать, Пахом Гордеевич напряжённым взглядом сверлит отца, а сам Гордей Гордеевич насупился, обдумывая ответ. Наконец он пришёл к какому-то решению, огладил бороду и кашлянул:

— Позволите отвечать?

— Слушаем Вас.

— Изрядной сложности Вы подняли вопрос, Юрий Сергеевич. Мне ничего в голову не приходит, кроме как устроить вагон на железном каркасе, а всё внутреннее оборудование крепко прикрепить к каркасу, дабы при аварии ничего не отвалилось и не нанесло людям вреда.

— Хорошая мысль, Гордей Гордеевич. Я тоже полагаю, что следует сделать пространственный каркас, только не из железа, а стальной. А помогут в его создании господа корабельные инженеры, для которых подобные каркасы есть привычная задача. Поможете, господа?

Фон Визен с Кочетковым синхронно кивнули и уверили, что почтут за счастье заняться столь интересной задачей.

— А теперь, милостивые судари и сударыня, мы вступаем в область неведомого и доселе никем не изученного. Вы все получили от меня задание придумать систему сцепки вагонов между собой и с локомотивом. И систему торможения поезда в движении, на разных режимах — подъёмах, спусках, ускорении, экстренной остановке и так далее.

Присутствующие помолчали, и слово взял фон Визен:

— Мы с Борисом Ивановичем всесторонне продумали систему автосцепки, кою Вы, Юрий Сергеевич, предложили нам в виде общего эскиза.

— И каково Ваше мнение?

— Мы считаем, что сия система хороша, и мы доработали её до состояния пригодного к внедрению в серийное производство.

— Отрадно. Где вы предлагаете развернуть серийное производство автосцепок?

— На специализированном заводе.

— Объяснитесь.

— Автосцепки, тормозная система, амортизаторы и многое другое, что требуется для серийной выделки вагонов, требует высочайшей точности и высочайшей же квалификации мастеровых и инженеров. Для нас совершенно ясно, что выделка вагонов будет исчисляться десятками, а то и сотнями в год, следовательно, оборудование для оных следует делать специалистам.

— Хорошо. Прошу изготовить комплект автосцепок и продумать, как их испытать. А что же с системой торможения? Проект, представленный вами, кажется мне весьма достойным.

На самом деле я не знаю, как устроена система автоматического торможения на железных дорогах моего времени. Не доводилось сталкиваться.

А фон Визен рассказывает:

— Рассматривая систему торможения поезда, мы исходили из того рассуждения, что огромная масса и огромная же скорость поезда являют собой необыкновенную опасность. Иными словами, машинист, увидевший опасность, имеет крайне мало времени для остановки своего поезда. Не забудем об огромной инерции, свойственной массивным телам, разогнанным до высоких скоростей. А что ещё важнее — ненадёжность живых исполнителей, которые могли бы вручную закручивать и отпускать тормоза: они могут отвлечься, забыться, уснуть или не понять сигнала машиниста. Сие означает, что машинист сам должен включить тормоза на всём составе одним движением. Исходя из этого, мы решили, что нормальное положение тормозов на локомотиве и вагонах — полное торможение. Для начала движения нужно растормозить весь состав, приложив определённое усилие, следовательно, исчезновение этого усилия остановит весь состав.

— Позвольте, Артур Францевич, получается, что любое нарушение усилия на тормоз приведёт к остановке состава? — спросила Луиза.

— Совершенно верно, Елизавета Алексеевна. Это означает, что поезд с неисправными тормозами вообще не тронется с места.

— М-м-м… Да, это крайне разумное решение. А за счёт чего Вы собираетесь автоматически управлять тормозами на всём составе?

— Пневматика, Елизавета Алексеевна. Вам известно это направление механики?

— Кое-что знаю. Однако я прервала Вас, Артур Францевич, извините великодушно. Прошу продолжать.

— Мы с Борисом Ивановичем решили, и господа Яковлевы нас поддержали, что установка на локомотив компрессора не слишком усложнит его устройство. Да, часть мощности двигателя будет постоянно тратиться на работу тормозной системы, но сия потеря незначительна.

— Согласен, Артур Францевич. — киваю я — Продолжайте, прошу Вас.

— Господа, прошу взять