Читать книгу "И нас качают те же волны - Лидия Луковцева"

Странным он был, ее Алешенька, из породы неприкаянных шатунов. Про таких еще русские классики писали. Все ему было не мило, все куда-то стремился, в думах пребывал. Не то за больную совесть отца ему расплачиваться приходилось, не то профессия геолога сделала его неприкаянным бродягой, не то слишком ранний брак и отцовство.

Оля с Дусей жили ладно, в полном согласии, растили Вадика, пока его папа колесил по свету в поисках непонятно чего. Периодически он возникал в их жизни, звал Ольгу переезжать в очередную обетованную землю, где молочные реки и кисельные берега, да жена наотрез отказывалась. Но и не разводилась. Может, был у нее кто-то на стороне, свекровь не знала, и знать не хотела: лучшей невестки она не желала, внука любила без памяти. К тому времени две ее дочери умерли, третья жила на Сахалине, и получалось, что роднее Ольги у нее и нет никого. А потому именно ей она и поведала свою тайну о мешочке в кирзовом сапоге. Кое-что там еще оставалось. Вадик рос, а на отца, романтика-бродягу, надежд особых не было. А учительская зарплата велика ли?

Вадику уже было восемнадцать, когда Ольгу вызвали повесткой в суд на предмет развода с Чумаченко Алексеем Ивановичем, от которого поступило исковое заявление, присланное из поселка Тавда Свердловской области. Развод не нанес душевной травмы, а принес чувство определенности и облегчения. Потом умерла свекровь, а родителей Оля похоронила давно. Однажды сын решил навестить армейского друга, жившего в Астраханской области, давно звавшего его на знаменитую волжскую рыбалку. Навестил, да и подзадержался там. Уехал в июне – вернулся в июле, а возвратившись, «порадовал» мать известием: женился.

– Мама! – прервала плавный рассказ дочь, – К чему эта хронология!

– А и правда, – против обыкновения охотно согласилась мать, – увлеклась малость.

На каждый гневный материнский аргумент Вадик выдвигал логический контраргумент. Два дня знакомы с невестой? Вы с отцом с пеленок были знакомы, тебя это застраховало от неудачного брака? Не сообщил? Свадьбы не было, только регистрация, с другом отметили, а с родителями посидят, когда мать переедет с ним на жительство в Артюховск (!). Тебя родители благословляли, счастливее ты от этого стала? И потом, это был удар молнии, любовь с первого взгляда, жена – умница и красавица, упускать такую – себя не уважать. Сама увидишь, когда переедем, у всех ведь все по-разному, Бог пары сводит! И вообще, мам, ты же у меня умница, всегда меня понимала, неужели на этот раз не поймешь?

Ольга роптала для порядка, все не как у людей! На самом деле Вадику уже давно пора было обзавестись семьей. Она уже переживать начала – не вырос ли сын шатуном, перекати-поле в папеньку, никак не мог себе девушку выбрать по нраву.

И возраст у Ольги был уже солидный, и на подъем она всегда была нелегка, и жизнь прожила по принципу «где родился, там и пригодился», но решилась на переезд, тем более, что сын сообщил о беременности молодой жены.

– Так Оля и оказалась в наших краях… – закончила рассказ Елена Федоровна.

– А кольцо? – хором воскликнули подруги.

– А кольцо… Вадим все никак не мог найти свое место в жизни, то за одно хватался, то за другое, – вставила реплику до сих пор почти молчавшая Наталья Павловна. Фантазер и прожектер, видно, отцовские гены давали о себе знать. Чего только не перепробовал: и ООО «Народные умельцы» организовывал, изделия из чакана плели, и козью ферму заводил, и колбасный цех открывал – ничего не клеилось.

– У всех, что ли, сразу клеилось? – рыкнула мать. – Терпения не хватало. И крепкого тыла у него не было!

Подруги опять про себя подивились: в лице тещи Вадим имел надежного адвоката.

– Мама!

– Что «мама»?

– Давай не будем при людях! – жестко сказала дочь.

– Ой-ой-ой! «При людях»! Да этих людей другие добрые люди, та же подруженька твоя заклятая Верка, если еще не просветили, так уж обязательно просветят, стоит им только захотеть!

– Ну что вы, Елена Федоровна! – сконфузились подруги. – Зачем это нам?

– А-а-а! – махнула рукой тетя Лена. – Чего вы тут передо мной выпендриваетесь? Я жизнь прожила. Или вы не бабы? Или я не женщина?

– А кольцо, – опять продолжила Елена Федоровна, – когда Ольга на Вадькины многочисленные начинания остатки дедова наследства спустила, продать не смогла. Во-первых, рука не поднималась – имена на кольце, как будто живые люди к ней взывали, а во-вторых, она уже знала историю Лизы Тиханович и Сергея Белькова, На Заречной же поселились, первым делом сводили ее теремком полюбоваться. Ее это совпадение сильно поразило, вспомнила, что свекровь говорила, будто бы муж ее где-то на Волге в ЧК служил. Дело прошлое, и не ее грехи, а вот не смогла! Только когда парнишка наш к ним переселился, спрятала кольцо от греха подальше, Антошка мог сдуру и позариться на него, не работал ведь нигде, по большей части. Я спрашивала: куда? Она смеялась: уж такое надежное! Шпионы прячут, а мужик ни за что не полезет. Теперь вспомнилось: на подоконнике у нее вечно пустой горшок стоял, с землей, а ничего не посажено. Спрошу – почему ничего не посадишь, отмахнется:

– Посажу! Пусть стоит, хлеба не просит!

Вот она его в цветочный горшок и спрятала, а Тошкина жена, видно, не заморачивалась, не высыпала землю из горшка, сунула отросток прямо так.

Наталья Павловна встала, прошла к серванту, открыла дверцу и вытащила из вазочки кольцо. Подошла и, секунду помедлив, положила его на стол.

Это было кольцо из горшка с глоксинией – массивное обручальное старинное кольцо солнечного желтого цвета – из червонного золота.

… И не столь давно минувших

Присутствующие воззрились на Милу с немым вопросом. Она положила рядом с первым кольцом принесенное ею – точную копию, но уменьшенную. Даже на беглый и непрофессиональный взгляд они были, как говорится, из одного гнезда птенцы. Зоя взяла второе кольцо, рассмотрела внимательно и протянула его Наталье Павловне.

– Да я прекрасно знаю это кольцо и что там выгравировано на внутренней стороне, – сказала та. – Дело в том, что его мне подарил накануне отъезда Сергей Бельцов. Это кольцо его бабушки.

Если бы в этот момент в комнате каким-то чудом оказались внуки Людмилы Ивановны или внучки Людмилы Петровны, они бы решили, что их бабули с подружками захотели поиграть в «море волнуется», но в силу преклонного возраста с фантазией у них явно наблюдается напряг. Трое, не сговариваясь, изобразили одну фигуру – застыли с открытыми ртами и вытаращенными глазами, что, надо полагать, должно было изображать крайнюю степень удивления. Остальные две бабули не застыли, потому что водили, или просто одна из этих двух не хотела играть.

– К-к-как?.. – зазаикалась Мила.

«Эти зареченцы точно Милку заикой сделают, подумала Люся обеспокоено. – Раньше за ней такого не водилось».