Читать книгу "Похищение Энни Торн - С. Дж. Тюдор"

«Вот только это не так, – пожурила меня темнота, как родитель капризного ребенка. – Не правда ли, Джо? Дело ведь не в Хёрсте. Дело в Мэри. В девушке, к которой у тебя когда-то были чувства. В умирающей женщине, которая заслуживает хоть какого-то покоя. В мире есть вещи, которые хуже смерти. Иногда в него возвращается совсем не то, что его покинуло. И ты – единственный человек, который может это остановить».

Уставившись в темноту, я старался заставить ее отвести глаза. Вот только взгляд темноты всегда тверд. Она не моргает. Казалось, она подползла ближе, прижавшись ко мне, как нежеланная любовница. И теперь я видел, что в складках ее одеяния кроется что-то еще. Фигуры, тени среди теней. Мертвые никогда по-настоящему не покидают нас. Они хоронятся внутри нас. Они предстают в каждом нашем поступке. В наших снах и наших кошмарах. Мертвые – это часть нас. И, возможно, часть чего-то еще. Этого места. Этой земли.

Но что, если земля прогнила насквозь? Что, если растения, проросшие из посаженных тобой семян, полны яда? Я подумал о том, что нельзя дважды слепить одного и того же снеговика, о том, что видео на кассетах, которые записывал приятель отца, всегда были размытыми и нечеткими. Есть вещи – прекрасные, совершенные вещи, – которые нельзя воссоздать, не разрушив их.

Послышалось движение. Дверь заскрипела, и из прихожей донеслись тихие шаги. Впрочем, я был к этому готов.

– Чего тебе от меня нужно? – спросил я. – Что я должен сделать?

– Ну, для начала ты мог бы включить лампу, етить ее в пень.

Подскочив, я резко развернулся, и в то же мгновение комнату залил свет.

– Господи Иисусе!

Я заслонил глаза ладонью подобно вампиру, застигнутому испепеляющими рассветными лучами.

Щурясь сквозь пальцы, я увидел Брендана, стоявшего у двери в комнату. В своей армейской куртке, мешковатом джемпере, вельветовых брюках и поношенных зеленых кедах он выглядел просто ослепительно. На плече у него висел портплед.

Волосы Брендана были, как обычно, спутанными, а борода – все такой же нечесаной. Он разглядывал меня с озадаченным выражением.

– Ты что, к едрене фене, тут устроил? Сидишь в темноте, разговариваешь сам с собой.

Я все так же глупо смотрел на него. Выйдя из ступора, я покачал головой:

– Я что, единственный в мире человек, который до сих пор стучится в дверь?

Брендан готовит ужасный кофе. К тому же я не привык пить кофе после полуночи. Однако я был слишком уставшим, измотанным и сбитым с толку, чтобы с ним спорить.

Вернувшись из кухни с двумя кружками, он со стуком поставил их передо мной и начал оглядываться в поисках чего-то, на что можно было бы сесть.

– Мне нравится, как ты здесь все обустроил.

– Я называю это деконструкцией.

– А я называю это «что-то с чем-то».

Я кивнул в сторону кресла.

– Присаживайся. Эбби-Глазки будет рада компании.

Брендан оглядел куклу.

– Наверное, это прозвучит банально, но сидеть здесь и беседовать с одноглазой куклой – это, черт возьми, еще более стремно, чем беседовать с самим собой.

Вытащив куклу из кресла, Брендан усадил ее на пол. Его заметно передернуло. Опустившись в кресло, он сжал кружку в руках. Я посмотрел на портплед, который теперь лежал у его ног.

– Я ждал курьера, а не личной доставки.

– Да. В общем, я посчитал, что бензин обойдется дешевле.

– У тебя ведь нет машины.

– Я одолжил ее у сестры.

– А как ты решил вопрос с работой?

– Я могу не появляться там пару дней. И я рад, что надумал поступить именно так. Потому что выглядишь ты дерьмово, дружище. Сельский воздух явно не идет тебе на пользу.

Я потер глаза.

– Что ж, мне недолго осталось им дышать.

Так или иначе.

– Твой план приближается к своему осуществлению?

– Вроде того.

– Это потому ты вытащил колоду игральных карт?

Я взглянул на карты, которые раздал невидимым игрокам.

– Просто убивал время.

– Ты ведь не собираешься таким образом вернуть свои деньги обратно?

– Нет. Разумеется нет.

– Вот уж спасибо, етить его в пень. Не пойми меня неправильно, но картежник из тебя хреновый.

– А ты не мог сказать мне об этом до того, как мою ногу раздробили в щепки?

– Ты должен был сам хотеть это услышать. – Он взглянул на портплед. – Полагаю, не нужно быть Шерлоком, чтобы понять, что твои планы как-то связаны с содержимым этого чехла?

– Браво, мой дорогой Ватсон.

– Ну так?

Я поднял бровь. Во всяком случае, попытался. Этой ночью малейшее движение давалось мне с усилием.

– Кое-кто заплатит мне кучу денег, чтобы я не отнес это в полицию. – Наклонившись вперед, я поднял портплед и положил его на кофейный столик. – Ты заглядывал внутрь?

– Я предположил, что если бы ты хотел, чтобы я знал о содержимом чехла, то ты сам бы мне это показал.

Расстегнув молнию, я осторожно извлек из сумки громоздкий предмет, завернутый в старую фуфайку. Я развернул фуфайку, и нашим взглядам предстали два предмета, аккуратно упакованные в прозрачный полиэтиленовый пакет.

Это были лом и темно-синий школьный галстук, в некоторых местах казавшийся почти черным от крови. Крови моей сестры. На нем все еще можно было разобрать вышитое имя: С. Хёрст.

– Это, етить его в пень, еще что такое? – спросил Брендан.

– Расплата.

31

1992

Падение не убивает. Убивает столкновение с землей.

Так говорил мне Крис.

Люди думают, что при падении с большой высоты мозг выключается еще до того, как человек ударится о землю.

Это не так. Возможно, что из-за скорости обработки мозгом информации у человека не хватает времени на то, чтобы осознать реальность падения. Однако мозг от этого не перестает лихорадочно работать все то время, пока тело летит вниз.

До самого момента, когда оно с хрустом врежется в землю.

В день, когда Крис упал с крыши, у меня был урок английской литературы. Он проходил в «блоке» и был последним. Мы читали отрывки из «Скотного двора». Мне никогда не нравилась эта повесть. Я не был поклонником столь тяжеловесного символизма тогда и не являюсь им сейчас.

По моему скромному мнению пятнадцатилетнего подростка, ту же историю можно было рассказать и с персонажами-людьми, не придавая им обличья животных. Я не видел смысла в такой подмене. К тому же мне не нравилось самодовольство автора. Все выглядело так, словно он считал себя очень умным, а остальных – неспособными понять его аллюзий. В то время как читатель, наоборот, все прекрасно понимал, а автор ни в коей мере не выглядел умным. Он напоминал фокусника, продолжавшего считать свой трюк очень хитрым, несмотря на то что зрители его уже давно разгадали.