Читать книгу "Эльфы сумеречной башни - Морвейн Ветер"

– Ты посмел, – сказал он тихо, – напасть на моего посла.

– На твоего по… – Белл поперхнулся насмешкой, когда сапог одного из солдат, державших его за руки, уткнулся под ребро.

– На командора Свеа, – сказал тихо Ксавье, державший Белла за другой локоть, и сильнее заломил ему руку. Белл выдохнул, пытаясь сдержать стон.

Раймон усмехнулся, но в этот момент усмешка его больше походила на оскал.

– Почему ты всегда бьёшь безоружных, а, Белл?

– Пошёл… – новый удар под ребро заставил его замолчать.

– Тут любой разорвёт тебя на части даже без приказа. Так что лучше говори по делу, Белл. У тебя больше нет дома, а значит, ты не можешь быть мне полезен.

Белл молчал, с яростью глядя на наместника снизу вверх.

– Я хотел… – сказал он, и когда сапог конвоира снова ткнулся ему под ребро, Раймон знаком приказал солдату прекратить. – Хотел заглянуть в твои глаза, полукровка.

Губы Раймона дёрнулись. Вопрос, вертевшийся на языке, потонул в тумане ярости, но он сжал кулаки и заставил себя сдержаться.

– Чего же ты ждёшь… ублюдок?

Раймон выпрямился, выигрывая время, и в этот миг, наконец, открылась дверь, и на пороге показалась Ингрид.

– Я жду её, – сказал Раймон и улыбнулся. На Ингрид он не смотрел. – Твоя сестра отдала своё тело в обмен на твою жизнь. И ты будешь жить, Белл. Даже если я ещё пожалею об этом.

Белл зло усмехнулся.

– Вот и всё, чего ты хотел…

– Пятьдесят плетей ему, – приказал Раймон, не дожидаясь, пока тот договорит. – Затем позвольте Хранительнице ему помочь – если он пожелает. И пусть идёт на все четыре стороны, – Раймон ещё крепче сжал подлокотники. – Но пусть гонцы трубят у всех ворот – тот, кто даст ему кров, разделит его участь.

Краем глаза Раймон заметил, как Ингрид вздрогнула. Хранительница и без того стояла бледная, как мел, опираясь плечом о стену, а теперь, кажется, и вовсе собралась грохнуться в обморок.

Раймон улыбнулся и прямо посмотрел на неё.

– Видишь, Инг, я выполнил свою часть сделки.

Не говоря больше ни слова, Раймон встал и направился к выходу.

***

В комнате Свеа было холодно. Едва войдя, Раймон ощутил, как снова приливает ярость от этой мысли – и тут же отступает, когда чуть приподнимаются короткие ресницы вампирши. Будто теплой волной вымывает грязь и желчь.

Раймон шагнул к постели вампирши. Опустившись на краешек матраса, он поймал и крепко сжал тонкую, почти прозрачную руку. Ладони Свеа были сухими и холодными.

– Просто пара стрел.

– Как всегда… – Раймон покачал головой.

– Я не орала, когда их вытаскивали.

– Я знаю, – Раймон усмехнулся и крепче сжал её пальцы. – Ты ела?

Свеа какое-то время не двигалась, а потом покачала головой.

– Что же ты делаешь, командор?

Свеа фыркнула и поморщилась.

Раймон коротко поцеловал её руку. Отпустил и скинул на пол камзол, а затем развязал жабо и принялся расстёгивать рубашку. Свеа смотрела на него задумчиво, будто видела это всё в первый раз.

Заканчивая раздеваться, Раймон сбросил сапоги и, чуть подвинув Свеа в сторону, устроился на кровати рядом с ней.

– Давай, – он чуть приподнял вампиршу, прижимая её губы к своей шее. Свеа медлила секунду, а потом впилась в его тело зубами и принялась мягко посасывать.

– Твоя кровь горькая, – сказала она через некоторое время, отстраняясь.

– Это от усталости.

Свеа не ответила. Раймон крепче прижал её к груди и понял вдруг, что мысли исчезли. Все до одной. Он положил голову на плечо подруги и уснул, хотя вовсе не собирался спать.

Глава 28. Хранительница

Ингрид не запомнила, как добралась до дома. Её трясло, и несколько раз она думала, что вот-вот вывалится из седла, и только преданная виверна каждый раз спасала её от гибели.

В башню она вошла молча, не замечая стайки слуг, выскочивших навстречу и попытавшихся её раздеть. Их руки казались назойливыми, а голоса вызывали мигрень.

Только упав на кушетку у себя в спальне, она начала осознавать, где находится. Перед глазами всё ещё стоял край стола, в который она уткнулась лицом по воле сильных и злых рук.

Ингрид свернулась калачиком и заплакала.

Она не знала, сколько это длилось. Ингрид плохо помнила, когда плакала в последний раз. Сначала, в детстве, у неё не было настолько серьёзных поводов, чтобы лить слёзы, а потом никогда не было на это времени.

Рыдания смешивались с шорохом дождя за окном, и Хранительнице казалось, что весь мир наполнен водой. Она то и дело сжимала пальцы, силясь успокоиться, но это не помогало, слёзы лились сами собой.

Поглощённая собственной болью, Хранительница не заметила, как тихонько открылась дверь, и вошёл её супруг. Бальдер молча стоял, прислонившись к косяку, и не двигался, глядя на свернувшуюся комочком эльфийку. Внешность Ингрид потеряла привычный лоск. Она казалась мокрым мышонком, зажавшимся в уголке дивана.

Только когда рыдания начали стихать, Бальдер решился приблизиться. Он так же бесшумно опустил руки на плечи Хранительницы – и тут же тело Ингрид сотрясла новая череда рыданий.

– Инг…

Ингрид вздрогнула последний раз и заледенела.

– Не называй меня так, – сказала она, сама не зная, почему это короткое имя так разозлило её.

– Ингрид…

Бальдер наклонился к ней сзади и притянул к груди.

– Новости уже разлетелись? – спросила Ингрид, и в голосе её был лёд, как будто не она рыдала в одиночестве всего секунду назад.

Бальдер долго молчал, прежде чем ответить:

– Да.

Плечи Ингрид всколыхнулись и опали. Она всё ещё не могла поверить в то, что произошло. Она шла в башню Раймона в уверенности, что тот уступит ей – как уступал всегда, сжалится и смягчится. Но что-то сделалось с другом её детства – что-то недоброе настолько, что Ингрид затруднялась представить это.

«Он стал вампиром», – подсказывал разум, но почему-то Ингрид казалось, что дело не в этом.

Власть вампиров пока не принесла сумеречному народу никакого зла. Не было ни публичных расправ, ни жестоких забав, которых можно было ожидать от захватчиков. Только один дом пострадал всерьёз – и это был дом, где Ингрид родилась и выросла.

Это не укладывалось в голове. Когда Ингрид отказывала Беллу в помощи, она не думала, что всё может зайти так далеко. Что Раймон позволит умереть тем, кто когда-то был её семьёй. Она боялась мести – особенно после позора, настигшего кузенов – но не думала, что эта месть может быть настолько холодной и равнодушной.