Читать книгу "Драма династии Стюартов - Людмила Ивонина"

Визуальное представление о жизни Карла II и его двора во многом основывается на творчестве, пожалуй, самого известного художника и коллекционера Реставрации сэра Питера Лели (по происхождению голландца Питера Ван дер Фаса). В 1643 году прибыв в Англию, он работал как для роялистов, так и для парламентариев. Еще при Кромвеле в 1654 году он был назван лучшим художником Англии, а в 1662 году получил от Карла английское подданство. Лели создал близкие по стилю к голландской живописи серии портретов приводных дам и адмиралов. Он был первым английским живописцем, имевшим большую мастерскую из-за обилия заказов, а его портретам подражали другие художники вплоть до середины XVIII века.[205]

До конца 60-х годов Карл II довольствовался в своих любовных утехах английскими метрессами, но затем королевский фаворитизм приобрел «французский» оттенок. Связано это было прежде всего с политикой.

По сравнению с предыдущим десятилетием в Европе наступило лишь относительное спокойствие. Нидерланды никак не могли смириться с ограничениями своей морской торговли, вызванными Навигационным актом 1651 года и итогами Первой англо-голландской войны (1652–1654). Со своей стороны англичане считали, что в той войне не достигли всех своих целей, к тому же Голландия продолжала оставаться для Альбиона самым опасным торговым конкурентом. Дело, таким образом, шло к новой войне.

Проявлял активность, пока только дипломатическую, и молодой король Франции Людовик XIV. В своих действиях он был исключительно прагматиком, исходил из конкретных обстоятельств и ближайших интересов. Его политика воссоединений с утерянными ранее в войнах и в результате династических комбинаций территориями во всех случаях имела законное основание, тщательно выискиваемое юристами и дипломатами. Другое дело, что Король-Солнце долгое время без колебаний использовал крайний метод — войну, когда дипломатия не срабатывала. Его заветной мечтой было утверждение в Испанских Нидерландах, тем более что они были «территориальным» приданым его супруги Марии-Терезии.

Ведь приданое в денежном эквиваленте, которое полагалось по Пиренейскому договору 1659 года, Испанией так и не было выплачено — ни один мешок с золотом не пересек Пиренеи. Чтобы действовать свободно, Людовик решил повернуться лицом к Голландии, союзнику Франции во время Тридцатилетней войны. Но простое возобновление франко-голландского соглашения 1635 года, предполагавшего раздел этой территории между двумя государствами, уже не устраивало ни ту, ни другую сторону. Тогда как Людовик жаждал присвоить все завоеванные им в будущем территории, голландское правительство Яна де Витта склонялось к идее «кантонизации» Испанских Нидерландов, желая создать независимое католическое государство по модели Швейцарской Конфедерации.[206]

Министры Людовика XIV — Лионн, Кольбер, Лувуа — понимали, что военный конфликт с Республикой Соединенных Провинций из-за Испанских Нидерландов в будущем неизбежен, и поэтому одновременно искали пути налаживания сотрудничества с Англией, что в обстановке обострявшегося торгово-колониального соперничества между всеми заинтересованными сторонами осуществить было довольно сложно.

Двор Карла ожидал конфликта с голландцами с нетерпением. И в 1663 году англичане сами спровоцировали его, снарядив экспедицию в Западную Африку и Северную Америку. В январе 1664 года адмирал Холмс с 22 кораблями появился у берегов голландских владений в Африке и овладел островом Горсей и другими пунктами на Золотом Берегу. Затем он двинулся в Америку, в августе завладел Новыми Нидерландами и переименовал главный город этой колонии из Нового Амстердама в Нью-Йорк в честь главнокомандующего английским флотом и вдохновителя экспедиции герцога Йоркского. На жалобы Гааги Лондон заявил, что эта экспедиция частная, и обещал расследовать дело, а сам энергично продолжил вооружаться. Летом 1664 года стало ясно, что Англия и Голландия находятся на грани войны. Генеральные Штаты приказали находившемуся с эскадрой в Средиземном море адмиралу Рейтеру вернуть завоеванное Холмсом и нападать на английские торговые суда, но только не в европейских водах. Появившись у Золотого Берега, Рейтер не только отвоевал все захваченное, но и прихватил некоторые пункты, принадлежавшие англичанам. В феврале 1665 года голландский адмирал направился в Вест-Индию, затем к Ньюфаундленду, везде забирая богатые призы. Англия же нарушила мир в Европе, напав в декабре 1664 года в Гибралтарском проливе на караван голландских торговых судов, шедших из Смирны.

Даже в палате общин, тогда еще «послушной» Карлу II, было немало критиков предстоявшего столкновения. 24 ноября 1664 года король произнес речь в парламенте, где затронул в деталях обстоятельства, приведшие к войне, и просил поддержки, надеясь на легкую победу и удачный для Англии мир. Немалая часть депутатов скептически отнеслась к оптимизму Карла, считая, что война будет, скорее всего, тяжелой и потребует значительных расходов. Выделив субсидии в 2500000 фунтов, палата общин выразила надежду, что король будет слушать «голос народа», другими словами, учитывать ее мнение в проведении внешней политики. На сей раз не все англичане, как это было во времена Кромвеля, одобряли предстоявшую войну с Голландией. На фоне принятия Кавалерским парламентом серии статутов против пуритан («Свод Кларендона») последние стали сочувствовать кальвинистской республике. А с началом военных действий между Англией и Голландией весной 1665 года оживилась оппозиция Карлу II в армии. Среди офицеров распущенной кромвелевской армии зрели заговоры с целью восстановить Английскую республику. Многие из них — всего насчитывалось 160 человек — эмигрировали в Голландию. Их ставка находилась в Лейдене. В Голландии их охотно принимали на службу, предоставляли денежные субсидии и переправляли в предполагаемые центры мятежа.[207]

24 января 1665 года Республика Соединенных Провинций объявила Англии войну и 14 марта получила такой же официальный ответ. По численности флоты противников были почти одинаковы (около 100 военных кораблей у каждой стороны, кроме брандеров). Голландские корабли уже не уступали англичанам, как это было при Кромвеле, ни по величине, ни по артиллерии.

Война с Нидерландами отнюдь не отвратила Карла от желания заключить союз с Францией, ведущей двойную игру. Он надеялся, что Франция не окажет голландцам реальной помощи, как оно впоследствии и случилось. Французам на территории Альбиона предоставлялись большие льготы: так, было разрешено продавать французскую одежду для моряков, хотя и сам король признавал, что английская ткань гораздо лучше и долговечнее. В результате английские мануфактуры и торговля стали терпеть убытки, что вызвало немалое возмущение.[208]