Читать книгу "Моя любимая сестра - Джессика Кнолл"

– Посмотри на этих близняшек, – говорит Марк. Он дает крупный план Келли и Джен, которые выходят из лобби, рассекая воздух длинными платьями. Келли больше не выглядит новенькой. Она похожа на женщину из оригинального состава. Будто могла бы носить мое кольцо.

* * *

Не думала, что это возможно, но чувствую себя еще хуже после того, как мы с Лорен возвращаемся в отель. Судя по нашему разговору, пока мы бродили по рынку вместе с гидом, ее явно проинструктировали задавать мне вопросы, помогающие выставить Келли шлюхой, крадущей мужа.

– Что случилось с отцом Лайлы? – спросила меня Лорен, когда мы рассматривали прилавки с кожаными тапочками, марокканским шафраном и жестяными фонариками.

– Его никогда не было рядом, – ответила я, дружелюбным тоном поставив точку в этом разговоре.

– А у Келли кто-нибудь был за последние… сколько сейчас Лайле?

Я неторопливо рассматривала красную гандуру, украшенную бусами. Спросила на посредственном французском, сколько стоит. Продавец слишком быстро протарахтел ответ, и я не поняла.

– Он сказал, четыреста сорок дирхем за одно, восемьсот – за два, если сестра тоже захочет, – перевела мне Лорен. Лорен говорит на французском, как богатая студентка, одетая в Patagonia и забрызганная Van Cleef. Даже я слышу ее жалкий акцент.

– Грубо, – пошутила я в надежде добиться скидки.

– Правда? – согласилась Лорен, подыгрывая мне. – Как будто мы могли бы быть сестрами.

– Мамой и дочкой – возможно, – усмехнулась я, и Лорен ахнула, явно пораженная, что я сказала такое на камеру.

Мы продолжили путь, сбив цену до семисот шестидесяти за две гандуры, красную для меня и девственно белую для Лорен.

– Так сколько лет? – спросила Лорен.

Я остановилась полюбоваться сандалиями.

– Кому?

Лорен снисходительно улыбнулась мне, пока камера была обращена на нас.

– Лайле.

– Двенадцать. – Я подняла сандалии. – Как тебе эти?

– Симпатичные, – ответила Лорен, даже не взглянув на них. – И что, у Келли был кто-то за это время?

Я поторговалась с продавцом, прежде чем ей ответить.

– На самом деле мне не хочется думать о своей сестре с кем-то. – Я вздрогнула, словно говоря: «Келли? Голая? Фу».

– Наверное, она совсем одинока.

Я передернула плечами, отсчитывая тридцать дирхем.

– Наверное, совсем неудовлетворена.

Я протянула деньги продавцу, не отвечая Лор и стараясь не думать о том, что произошло, когда Келли последний раз чувствовала себя неудовлетворенной прямо здесь, в Марракеше.

* * *

Когда я открываю дверь номера, свет выключен, по телевизору идет эпизод «Семейства Кардашьян», но без звука. Серия старая, у Хлои еще свое лицо.

Стефани спит на кремовом, расшитом блестками марокканском покрывале, босоногая, но одетая в ту же одежду, в какой прилетела из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, потом в Лондон и сюда. Розовый лак на ногтях облупился, отчего я останавливаюсь. Стефани всегда ходила с идеальным педикюром. Она заворачивает пальцы ног в полиэтилен, перед тем как пойти на пляж в Хэмптонсе, чтобы лак не потускнел от песка. Это сводило Лизу с ума. «Обрежь принцессе ноги», – говорила она Марку с такой высотой звука, что собаки за километр могли расслышать.

Телефон Стеф заряжается на полу возле кровати. Проверяю свою батарею – шестнадцать процентов – и встаю на колени. Когда вытаскиваю шнур из ее телефона, экран загорается, показывая мне сообщение от Винса. «Если кто-то спросит меня об этом, я расскажу чертову правду. Я больше не стану врать ради тебя».

Волосы на загривке встают дыбом. Поднимаю голову. Стеф лежит на кровати в той же позе, только теперь наблюдает за мной, широко раскрыв глаза.

– Стеф, – слегка вздрагиваю я, – извини. Можно мне?.. Ты не против? – Приподнимаю зарядку, потому что слишком напугана тем, как она на меня смотрит, чтобы говорить полными предложениями.

Стефани тянется к телефону. Читает сообщение от Винса, затем холодно смотрит на меня.

– Пользуйся.

– Я собиралась в душ, – говорю я, неуверенно поднимаясь. Кровь приливает к голове, на мгновение ослепляя меня. Опираюсь рукой о прохладную известковую стену, пока зрение не проясняется. – Если только ты не хочешь первой?

Стефани закрывает глаза.

– Иди ты. – Она засовывает телефон под подушку, словно пистолет.

* * *

Женщины, скрестив ноги, сидят на подушках с отпечатанными четырехлистниками, лицом к камерам, спиной к огню. Когда я впервые прилетела в Марокко в пятнадцать лет – двенадцать лет назад! – то с удивлением обнаружила, что ночью огонь просто необходим. Представляя Марокко, я рисовала в голове оранжевые дюны, рифленые в жару, мужчин в тюрбанах, видящих в галлюцинациях пруды с пресной водой. По сути, дурацкую американскую карикатуру страны, которая, как я поняла позже, была такой же разнообразной по географии и климату, как моя собственная. В июне в Марракеше погода стоит такая, что мама назвала бы ее приятной. Радикально отличается от Нью-Йорка, который сейчас представляет собой загнивающий отстойник собачьей мочи и двух миллионов бактерий на квадратный сантиметр. Благослови его отвратительное сердце, как я по нему скучаю.

Окна в форме клевера открыты, отчего пламя тянется на запад. Или на север. Я такая девушка, когда дело касается навигации, хотя не настолько наивна, чтобы признаваться в этом вслух. Лиза вопросительно поднимает руку, желая знать, где Стефани. Я показываю нанесение туши, пока на меня вешают микрофон.

Лиза закатывает глаза.

– Теперь ждать еще два часа?

Я развожу ладони – мол, что ты хочешь, чтобы я сделала? – и вхожу в кадр.

– Salut, les filles, – говорю я, дергая Лайлу за хвостик и вклиниваясь между ней и Джен, которая – я не прикалываюсь – одета в красную феску, как гребаный Аладдин. – Как день?

– О боже. Мы прошли миль десять, наверное, – отвечает Лайла и наклоняется, чтобы окунуть крекер в миску с хумусом. Огонь безупречно освещает ее шею.

– Это что-то новенькое, – замечаю я, зажав шарм между большим и указательным пальцами.

– О да. – Лайла опускает подбородок. – Еще раз, как он называется?

– Рука Фатимы, – отвечает Джен, и я вижу на ней такой же. Мне даже не нужно смотреть на шею сестры, и так понятно, что сегодня на базаре они купили три по цене двух.

– Она оберегает от всего плохого, – сообщает мне Лайла.

Я тянусь к чему-то похожему на ягненка.

– Для тебя здесь достаточно еды? – спрашиваю я Джен, одновременно зубами отдирая мясо с кости, подобно настоящей дикарке. – Я предупредила их, что у нас в доме веганка. – Засовываю жирный палец в рот и слизываю соки. Определенно ягненок. У ягненка весьма отличительный вкус – чисто животный.