Читать книгу "Большая ничья. СССР от Победы до распада - Василий Попов"

Далеко не все историки согласны с приведенной характеристикой, попытками в мягкости натуры генсека найти объяснение «политической невнятности» первого этапа перестройки. Так, А.С. Грачев ссылается на следующее мнение Е.К. Лигачева: «Нередко приходится слышать, что Горбачев — слабовольный человек. Это не так. Это кажущееся впечатление». Он также приводит реплику Горбачева, брошенную своему помощнику: «Я пойду так далеко, насколько будет нужно, и никто меня не остановит». По мнению самого Грачева, Горбачев казался нерешительным, потому что находился под давлением двух сил — консервативных (в лице правящей номенклатуры, пережившей многих реформаторов и не желавшей идти дальше «освежения» социалистического фасада) и радикальных, толкавших лидера к популистским импровизациям и ради этого активно использовавшим административный ресурс. Горбачев пытался не идти на поводу ни у той ни у другой силы, а потому «заслужил репутацию колеблющегося и нерешительного политика».

Эту особенность Горбачева-политика весьма образно описал в своих мемуарах Воротников: «Нередко на заседаниях Политбюро возникали серьезные споры. Выслушав всех, Горбачев общими фразами, призывами еще раз подумать (курсив наш. — В. П.), поработать над замечаниями, как бы сближая различные позиции, свертывал дискуссию».

Революция замов

По мнению академика Т.И. Заславской, в Советском Союзе были две силы, «наиболее заинтересованные» в перестройке и «готовые бороться за нее». Первую представляло реформаторское крыло номенклатуры — более «молодое, образованное, вестернизированное», недовольное не только своим положением в системе власти «на вторых ролях», но и общим положением дел в стране. Второй силой являлась интеллигенция, «глубоко заинтересованная» в демократических правах и свободах. По мнению другого ученого, М. Кастельса, судьбу перестройки в СССР определяли представители следующих «групп интересов»: коммунистические идеологи, властвующая элита государственного, советского и партийного аппарата, руководители больших государственных предприятий и сеть, «образованная номенклатурой и боссами теневой экономики». Борясь с представителями этих групп в ходе своих реформ, Горбачев «неумышленно инициировал процесс распада СССР».

Одним из наиболее распространенных определений понятия «элита» является следующее: «меньшинство, обладающее монополией на власть, на принятие решений относительно содержания и распределения основных ценностей в обществе». По подсчетам историка А.Д. Чернева, общее количество номенклатурных работников, проходивших в конце 80-х гг. XX в. утверждение в Политбюро, Секретариате или отделах ЦК КПСС, составляло около 15 тыс. человек. Тот же номенклатурный принцип подбора и расстановки руководящих кадров, что и в ЦК КПСС, осуществлялся и во всех остальных партийных организациях страны вплоть до первичных, что позволяло КПСС руководить экономической, политической и культурной жизнью страны, контролировать все сферы советского общества. По мнению ряда ученых, определение советской элиты как «номенклатуры» указывает на ее фундаментальный признак — неразделимость на отдельные функциональные группы. Вместе с тем, советская элита имела «иерархизированный характер» и была «стабильной» благодаря сильным вертикальным связям между ее различными уровнями. Бесспорный приоритет имела партийная элита, за ней следовали государственная и хозяйственная. Ученые отмечают, что в ходе перестройки элита изменилась «структурно и сущностно». Вместо монолитной номенклатурной пирамиды появились многочисленные элитные группировки, находящиеся между собой «в отношениях конкуренции». Новая элита утратила большую часть рычагов власти, присущих старому правящему классу. В результате реформ выросла роль экономических факторов для управления обществом, возникла необходимость поиска союзников, временных альянсов «ради достижения конкретных целей». Эти элитные группы стали более динамичными, количество их резко возросло, между ними активизировались «горизонтальные и неформальные связи». По данным социолога О. Крыштановской, около трети элиты начала 90-х гг. состояло в номенклатуре ЦК КПСС, а остальные две трети пришли в правящие круги с «предноменклатурных» должностей, что дало ученым основание говорить о смене элит на рубеже 80–90-х гг. как о «революции заместителей».

Для лучшего понимания указанного процесса обратимся к историческим фактам. Уже к осени 1987 г., по мнению М.С. Горбачева, назрела необходимость изменить действующую систему управления экономикой, оставить за партией только политические функции, передать государственную власть Советам. Главный вопрос состоял в способе решения указанных проблем: делать путем эволюционных, постепенных преобразований, пытаясь сохранить стабильность, или революционной ломкой? По свидетельству Горбачева, те члены Политбюро, которые занимали государственные посты, выступали за решительное освобождение аппарата ЦК от «несвойственных функций» (опеки обороны, внешней политики), тогда как секретари ЦК старались сохранить свои «наделы». В создавшемся положении Горбачев решил активно проводить политическую реформу, смысл которой видел в «передаче власти» из рук монопольно владевшей ею Коммунистической партии Советам через «свободные выборы народных депутатов». Трудность проведения реформы, замечал в этой связи Горбачев, заключалась в том, что «основные рычаги власти» оставались в руках партийно-государственной бюрократии, поэтому пришлось организовать «мощное давление» на эту бюрократию со стороны радикально настроенной части общества, а также «отсекать» консерваторов, выдавливать их из партийно-государственной среды.

В июне 1988 г. состоялась XIX Всесоюзная партконференция, одобрившая реформу центральных органов власти. Было решено воссоздать в качестве высшего органа представительной власти Съезд народных депутатов. Резкой критике на конференции был подвергнут аппарат ЦК КПСС.

На начальном этапе перестройки большая часть партийных кадров была уверена, что, несмотря на недостатки, «у нас нет и в обозримое время не предвидится другой политической силы, кроме Коммунистической партии, способной осуществить намеченные реформы и обеспечить стабильность стране». Со временем все больше людей приходило к мысли, что партия становится «ненужной обществу»; что партийные учреждения «паутиной оплетают» законные управленческие структуры — Советы, министерства, профсоюзы; что кочан капусты или морковки успешно вырастают и «без политического руководства КПСС». Нередко наиболее радикально настроенные люди задавались вопросом: если партия «вела по единственно правильному, ленинскому пути и завела в застой, так разве все это не дает права высказать партии то, что о ней думают?».

Политическая реформа требовала сокращения партийного аппарата на 700–800 тыс. человек. Историки отмечают, что своей реформой Горбачев не просто сокращал численность аппарата, наделе он «разрушал стабильность правящего класса СССР». Его попытка осуществить «разгосударствление» партии, избавить ее от надзора за деятельностью государственных органов создавала опасность того, что ни партия, ни государство «не переживут этой операции».

Единый до этого партаппарат стал расслаиваться, поняв, что перестройка несет угрозу прежде всего его благополучию. Большинство рядовых членов перестали платить партийные взносы и в массовом порядке выходили из партии: если в 1988 г. сдали свои партбилеты 18 тыс. человек, то в 1989 г. — 137 тыс. Более половины вышедших из партии были рабочие.