Читать книгу "Змеиный перевал - Брэм Стокер"

— Артур! С ним все в порядке?

Наконец я помог ей сесть в старое кресло у камина, согревая ее ледяные руки и украдкой смахивая слезы — я надеялся, что их никто не замечает. Мисс Джойс взяла на себя заботы хозяйки дома — бросилась топить очаг, повесила над ним чайник на цепи, согрела виски-пунш, и вскоре мы смогли оценить его целительное воздействие.

Затем мисс Джойс отвела Нору помыться и сменить одежду, а мы с Диком и Джойсом тоже занялись своим видом, подшучивая друг над другом и освобождаясь от накопившейся усталости и тревоги. А потом мисс Джойс взялась готовить завтрак — надо признать, исключительно плотный.

Нора появилась к столу, сияя чистотой и свежестью. Она надела серый жакет и «воскресное» красное платье, черные волосы собрала в элегантный валик вокруг тонкого прекрасного лица, единственное, от чего мое сердце болезненно сжалось, — ссадина на ее белоснежном лбу, там, где Мердок ударил ее о камень. Она заметила мой взгляд и отвела глаза, а когда я подошел и поцеловал ее, посмотрела на меня и прошептала так, чтобы никто, кроме меня, не услышал:

Тише, тише, милый! Простим этого несчастного за его зло, он и так слишком дорого за него заплатил.

Тогда я сжал ее ладони и поцеловал запястья, а остальные тем временем весело болтали между собой. Она смутилась и отняла руки.

О, Нора! Я хочу поцеловать их — эти руки, благородные руки, которые спасли мне жизнь! — и я снова поцеловал их, и на этот раз она не возражала.

Эй, дочка, — окликнул ее Джойс. — Он правильно делает, что руки тебе целует! Похоже, что этот парень сегодня воскрес и встал из темной могилы к свету утра!

И мы все благодарны за это прекрасным рукам, — добавил Дик. — Артур для всех нас очень дорог.

Тут мисс Джойс позвала нас завтракать, и мы смогли принять наступающий день с его радостями, с его светом и надеждами. И Джойс сказал веско и серьезно:

Пойдем за стол! Надо подкрепиться и воздать хвалы Всемогущему Богу за его благосклонность к нам. И помолимся за пропащую бедную душу, принявшую столь страшную смерть. Да простит его Господь!

Мы помолчали, и мир снизошел в наши сердца, и хотя мрачные воспоминания не могли так легко покинуть нас, глубоко запечатлевшись в наших душах, в тот момент мы все испытывали одно общее чувство — благодарность.

После завтрака мы сочли, что каждому надо высказаться и поделиться своими чувствами, и единственный выход — выслушать друг друга, одного за другим, даже если мы сами были свидетелями пережитых событий. Мисс Джойс поведала о своем волнении и одиноких часах ужаса и ожидания, о том, как вслушивалась она в звуки грозы в надежде уловить наши голоса, о том, как завывал ветер в каминной трубе, как сердце ее падало при скрипе двери, как бросалась она ко входу. Затем Дик рассказал, как спускался с восточной стороны болота и наблюдал, как опускается грунт вокруг дома Мердока, как сумел добраться туда и нашел только мертвецки пьяного Мойнахана на полу гостиной, в мокрой одежде, посреди натекшей с нее лужи. Вероятно, старик незадолго до того пришел в дом и отключился. А потом Дик услышал шум на склоне горы и поспешил туда — и там нашел Джойса, который нес овцу, сломавшую ногу на южном пастбище. Джойс сообщил, что и сам упал со скалы и на некоторое время потерял сознание. Дик рассказал ему, что Нора пошла на розыски, и мужчины пытались найти ее, пока не увидели нас с другой стороны от болота.

Потом в разговор вступил Джойс: он работал на вершине горы, когда заметил признаки быстро приближающейся грозы. Он решил загнать овец и коров в загон, где бы они оставались до утра. Позднее я обнаружил скот именно в том самом убежище на горе, где Джойс его оставил. Однако одна овца пострадала, и он собирался отнести ее домой, чтобы спокойно заняться лечением. В итоге он вынужден был отпустить ее — и животное провалилось в трясину. Он даже пошутил, что я как новый владелец фермы кое-что должен ему за ночные труды и уход за скотом — ведь теперь это мое добро, а не его.

Ну уж нет! — рассмеялся я. — Все это ваше до наступления нового дня — я вступаю в права собственности лишь 28 октября, а прошлая ночь еще не считается. Но в любом случае должен поблагодарить — стадо добавится к остальным полученным Диком от фермеров, земли которых на горе он приобрел от моего имени.

Наконец и я рассказал о своих приключениях. Мне пришлось упомянуть об ударе, который Нора получила от негодяя, хотя я постарался смягчить картину, чтобы не оказывать слишком сильного давления на нее и не напоминать о худшем. Потом Дик добавил несколько слов о судьбе старика Мойнахана.

— Бедняга погиб, — сказал он. — Он был безнадежным пьяницей, но неплохим человеком. Да простит его Господь за слабость и ошибки, и пусть Шлинанаэр и море станут ему достойной могилой!

Мы отозвались дружным «Аминь!». И я не сомневаюсь в искренности чувств всей нашей компании.

Я с радостью вновь подробно описал отвагу и героическое поведение Норы, ее борьбу за мое спасение, заботу об отце. Она покраснела и закрыла лицо руками, и я заметил, что она вновь заплакала.

Потом мы некоторое время сидели молча, объединенные пережитым страхом, связанные навсегда той близостью, дороже которой нет ничего на свете.

Глава XVIII Исполнение планов

После завтрака Дик предложил пойти и посмотреть при полном дневном свете на то, к чему привело перемещение болота. Я опасался за Нору, поскольку ужасная картина могла тяжело подействовать на ее чувства, а кроме того, ей необходим был отдых и сон после ее долгой тяжелой ночи. Но она наотрез отказалась оставаться дома. В итоге мы все вместе — в высохшей и чистой одежде — отправились на гору, и только мисс Джойс не стала сопровождать нас, отдав предпочтение хлопотам по хозяйству.

После грозы утро выдалось ясное и свежее. Потоки дождя омыли все вокруг, очистив от грязи, и земля уже начала подсыхать. Солнце пригревало, и на смену рокоту и шуму дождя пришла благословенная тишина, воздух теперь казался неподвижным, словно буря нам только мерещилась, а теперь нигде — вплоть до западного горизонта — не было никаких ее следов, если не считать тяжелых и крутых атлантических волн и особенно мощного прибоя, ударявшего о скалы намного выше обычного. Мы сперва спустились по тропе к подножию горы, а затем двинулись на запад, чтобы приблизиться к Змеиному перевалу, поскольку планировали, по совету Дика, исследовать, если возможно, глубокую долину, образованную отступившим болотом. Когда мы добрались до подступов к перевалу, нас поразила огромная высота, на которую ночью поднималось болото. Примерно в ста футах над нами были заметны коричневые следы соприкосновения скал с грязевым потоком, а по сторонам долины те же отметки быстро снижались — там, где он прорвался к морю. Сам перевал между утесами расширился, так как часть камней была снесена колоссальным ударом.

Мы взобрались на скалы и огляделись. Нора встала рядом со мной, я обнял ее за плечи и почувствовал, что она чуть заметно дрожала, а когда мы глянули вниз, на могучие волны Атлантики, ударявшие в скалы на триста футов ниже нас, Нора прижалась ко мне плотнее.