Читать книгу "Неудержимая. Моя жизнь - Мария Шарапова"

Мое плечо было уже не таким, как в возрасте семнадцати лет, но лучше оно уже стать не могло. Я выработала новый стиль игры. Она стала зависеть не столько от подачи, сколько от приема мяча. Речь шла все о тех же силовых плоских ударах с отскока, но теперь к этому добавлялось некое подобие закрутки мяча. С возрастом игра должна эволюционировать. Это случилось бы и в том случае, если бы с моим плечом все было в порядке. Надо учиться сознательно делать то, что раньше ты делала инстинктивно. Надо искать небольшие преимущества и едва заметные возможности, чтобы совершить рывок. Прочитай подачу, рано выйди на мяч, приспособь свою игру к своим физическим возможностям, которые постоянно изменяются. Если этого не делать, то карьера закончится довольно быстро. А если это получится, то с возрастом твоя игра станет только лучше. Именно поэтому карьеры великих спортсменов, и не только игроков в теннис, могут быть разбиты на несколько периодов: есть ранний Пикассо и есть поздний Пикассо, есть ранний Агасси, и есть поздний Агасси. Молодой спортсмен знает, как выплескивать энергию, знает, как нужно играть – старый знает, как ее беречь и как выигрывать.

Я играла как профессионал уже десять лет. И играла неплохо. Выигрывала множество турниров и держалась в первой пятерке рейтинга. Но с того момента, как я выиграла самый крупный турнир, прошло уже много времени. Много времени прошло с того момента, как я выигрывала турнир Большого шлема, а после операции этого не произошло ни разу. А мне это было необходимо. Еще один титул победительницы турнира Большого шлема. Это было нужно для моего благосостояния, для моего чувства самоудовлетворения, а еще и для самой профессиональной карьеры. Это был единственный способ, которым я могла доказать, что я действительно вернулась. Без этой победы моя история всегда будет делиться на два периода: до операции и после операции; после операции она все еще была отличным игроком, но не настолько отличным, чтобы выиграть турнир Большого шлема.

В 2012 году на Открытом чемпионате Австралии я почти добилась этого. Меня посеяли под четвертым номером. В ритме вальса я выиграла первые туры, проиграв на пути к четвертьфиналу всего четыре гейма. В четвертом круге я проиграла первый сет Сабине Лисицки[72], но потом собралась и победила со счетом 6–2, 6–3. Первый действительно сложный матч случился уже ближе к концу соревнований, когда я в полуфинале играла с Петрой Квитовой[73]. Чешская теннисистка, на несколько лет младше меня, она всегда была для меня сложной соперницей. Левша, которая наносит сильные, доминирующие удары с отскока и заставляет тебя бегать по всему корту. Подачу ее тоже нелегко прочитать. Я хочу сказать, что в то время она была одной из лучших теннисисток в мире. За год до этого я проиграла ей в финале Уимблдона, так что мотивации у меня хватало. В тот год я впервые после 2004 года добралась до финала, а Квитова спутала мне все карты. В Австралии она была посеяна под вторым номером и представляла собой реальную проблему.

Она была в фиолетовом, я играла в белом платье и с флуоресцирующим зеленым козырьком. Весь день у меня были проблемы с подачей. Мое плечо. Моя координация. В том матче я совершила десять двойных ошибок, и половина из них пришлась на первый сет. И тем не менее у меня еще оставались силы, чтобы быть изворотливой, блефовать и продолжать сопротивление. Теперь главным была сила воли. Кто сможет навязать свою игру, а кто согласится с тем, чтобы ей ее навязали? Первый сет я выиграла 6–2. Квитова взяла второй – 3–6. В лучших розыгрышах мне удавалось ловить скоростные мячи соперницы и использовать эту ее скорость против нее самой. Игра продолжалась, и стало понятно ее содержание. Я начала лучше понимать ее намерения, угадывать направление ее подач. Уже много лет я не чувствовала себя так здорово. Я играла в свою старую игру. Выиграв подачу Квитковой, я выиграла весь матч.

Финал был провальным – в том, что касалось лично меня. Я проиграла белорусской теннисистке Виктории Азаренко – проиграла быстро и сильно разочаровалась. Проигрыш был просто кошмарным. Все было закончено чуть больше чем за час. Я выиграла первый гейм, а потом посыпалась. Мне ничего не удавалось в тот вечер. В первом сете я выиграла всего три гейма, и ни одного больше до самого конца матча. Это был один из самых неожиданных финалов за всю историю Открытого чемпионата Австралии. Именно поэтому спортсмены должны иметь короткую память, если они, конечно, хотят выжить. Помнить – важно, но еще важнее уметь быстро забывать. Когда проигрываешь равный матч, то узнаешь что-то новое о своих возможностях и запоминаешь то, что узнал. Но когда ты проигрываешь так, как я проиграла тот финал, то лучше всего забыть об этом как можно скорее.

На Открытый чемпионат Франции в 2012 году я прибыла как фаворит. У меня действительно было ощущение, что все должно случиться, что наступило именно то время. Финал Открытого чемпионата Австралии? Мне казалось, что на нем я просто избавилась от того, от чего должна была избавиться. Я приехала в Париж здоровой и в хорошей форме. Мне сообщили, что в случае победы я, скорее всего, вновь стану первым номером в мировой классификации. Была еще одна интересная деталь – Ролан-Гаррос был единственным турниром Большого шлема, который я никогда не выигрывала. Победа в нем будет просто бомбой! Собрать их все четыре – к этому действительно стоит стремиться, это очень редкая и серьезная веха. Называется это «карьерный Большой шлем». В этом случае ты становишься частью истории. Этого добились только девять женщин. Три американки, которые доминировали на кортах в 50-е годы: Морин Конноли Бринкер, Дорис Харт и Ширли Фрай Эрвин; Маргарет Корт, которая выигрывала свои титулы в 60-е; а кроме них Билли Джин Кинг, Крис Эверт, Мартина Навратилова, Штеффи Граф и Серена Уильямс. Иначе говоря, к турниру я подошла именно в том психологическом состоянии, которое было необходимо.

В прошлом у меня бывали проблемы на грунте. Это покрытие требует мобильности и терпения, а ни то, ни другое никогда не были моими сильными сторонами. Однажды после матча на грунте, который действительно дался мне с трудом, я сказала репортеру, что чувствую себя на грунте, как корова на льду. Но я много работала. И тот сезон на грунтовых кортах, который предшествовал турниру во Франции был для меня одним из лучших. Перед Ролан-Гаррос я выиграла двенадцать игр на грунтовом покрытии, победив на турнирах в Штутгарте и в Риме. Я даже постаралась выучить французский язык. Может быть, он и не мог помочь мне победить, но несколько французских слов, произнесенных с подиума, на котором ты стоишь с трофеем в руках, никому не помешают. После моей операции на плече прошло почти четыре года. Мне понадобилось участие в одиннадцати турнирах Большого шлема, чтобы в прошлом году, наконец, дойти до финала в Уимблдоне. И я все еще ждала большую победу.

В том году, в первых трех кругах Ролан-Гаррос я проиграла всего пять геймов. Но четвертый круг оказался тяжелее. Я выиграла первый сет, а Клара Коукалова[74], чешская теннисистка, взяла второй на тай-брейке. Но третий сет я выиграла 6–2. Возможно, по счету об этом будет трудно судить, но моим самым трудным матчем на турнире была полуфинальная игра с Петрой Квитовой. В предыдущих турнирох Большого шлема, играя против меня, она показывала свой лучший теннис. А еще погода. Это был один из тех дней поздней весной, когда хочется бродить по парижским бульварам в шляпе с большими мягкими полями, по дороге зайти выпить кофе и съесть круассан, а на красном покрытии корта царил сущий ад. Из-за бушующего на нем ветра. Он мог остановить даже лучший удар и изменить его начальную траекторию. Этот ветер открывал дорогу абсолютному хаосу. Так что для меня тот матч был в какой-то степени финальным. Я знала, что если смогу выиграть его, то смогу выиграть и все остальные. И я выиграла его в двух сетах подряд 6–3, 6–3. Какой же бонус я получила за эту победу? Возвращение на первую строчку мирового рейтинга.