Читать книгу "Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера СС. 1939-1945 - Ганс Баур"

Что я мог сделать? Я вынужден был взлетать и попытаться добраться до пункта назначения. Две трети пути мы пролетели вслепую, не видя землю. Когда мы смогли выйти на связь с радиостанцией в Монтуаре, я попросил дать нам пеленги. Радиостанция ответила: «Садитесь по собственному усмотрению!» Когда я пробился сквозь облака, то увидел, что нахожусь всего в нескольких метрах над ангаром. Я немедленно отвернул, развернулся и пошел на посадку. Все прошло хорошо! Нам сопутствовала удача!

Риббентроп отправился на машине в загородное поместье Петена. Я получил приказ сесть на бельгийской территории и там ожидать дальнейших распоряжений. Гитлер, однако, прямиком отправился в Италию, чтобы там встретиться с Муссолини. Только когда он возвратился обратно в Берлин, я узнал о его впечатлениях от встреч с Франко и Петеном. Вполне очевидно, что в то время Гитлером овладела мысль убедить Франко позволить немцам напасть на Гибралтар. Он отправился на франко-испанскую границу, чтобы убедить его принять это предложение. Франко прекрасно знал о том, какое важное значение имел Гибралтар и контроль над входом в Средиземное море для германских сил, занятых операциями в Африке. Естественно, Гитлер обещал вернуть Гибралтар Испании и дал ясно понять Франко, что тот «раз и навсегда освободится от англичан». Однако Франко его сильно разочаровал. Глава испанского государства твердо ему отказал. Гитлер прокомментировал это так: «Франко – неблагодарный негодяй. У него манеры сержанта!»

О Петене, наоборот, Гитлер отзывался очень тепло. После этого визита Гитлер часто повторял, что он больше не будет перед маршалом изображать из себя завоевателя.

Гесс совершает испытательные полеты в Аугсбурге

Я был в Вене, совершая вечернюю прогулку вокруг Кертнерринга, когда внезапно услышал, что кто-то меня зовет. Летный капитан Штёр, главный пилот на заводах Мессершмитта, сидел перед одним из типичных венских кафе. Я опустился рядом с ним и узнал, что он летит в Токио, чтобы продемонстрировать японцам возможности самолетов «Мессершмитт». У Штёра, однако, была еще одна причина, чтобы окликнуть меня. Он конфиденциально мне сообщил, что часто Гесс приезжает в Аугсбург, где совершает пробные полеты на Ме-210, новом самолете с двумя двигателями, который еще не поступил на фронт.

Было повсеместно известно, что Гитлер не разрешал Гессу летать, если рядом с ним не было опытного летчика-дублера. Все произошло следующим образом: однажды Гесс появился на одном из заводов Мессершмитта и объяснил, что ему нужен для личного пользования самолет новейшей конструкции. Он должен выполнить некое секретное поручение и не имеет права никому о нем рассказывать. Все было сделано так, как он и просил. Герр Мессершмитт, который знал о запрете Гитлера, не стал ему перечить, поскольку распоряжение исходило от самого заместителя фюрера, которому, конечно, могла быть поручена некая секретная миссия.

Штёр продолжал: «Мы, работающие на заводах Мессершмитта, очень переживали, чтобы ничего не случилось во время испытательных полетов. Новый самолет развивает очень высокую скорость, и управление им требует высокой степени летного мастерства. Обладает ли Гесс таким мастерством или нет, с земли определить невозможно». Далее я узнал, что Гесс попросил несколько модифицировать его самолет, так чтобы он мог принимать радиопеленги. Мне только оставалось ломать голову над причиной столь странных полетов. Поскольку я симпатизировал Гессу, то не видел причин для беспокойства и никому не сообщил о происходившем в Аугсбурге. Для меня не стало большим сюрпризом, когда Мортзипен, радист личного самолета Гесса, рассказал мне, что тот очень заинтересовался техникой полетов по радиопеленгам. Он наблюдал за этим процессом во время каждого полета на отданном в его распоряжение самолете, пока наконец сам не научился принимать пеленги и определять по ним свое местоположение на карте. Мортзипен был удовлетворен тем, как его ученик совершенствуется в летном мастерстве, и был весьма доволен, что Гесс отличается от большинства пассажиров, которые проявляли интерес к управлению самолетом, но навигацию считали чем-то вроде магических ритуалов, которую они предпочитали просто игнорировать, даже не пытаясь понять.

Через несколько недель я встретил Гесса в резиденции Гитлера. Он немедленно направился ко мне и отвел в сторону: «Баур, я должен получить карту закрытых зон». У меня была подобная карта, но я не имел права выпускать ее из рук. Я каждый день отправлял самолеты и перед каждым вылетом должен был сверять с этой картой их маршруты, чтобы их не сбила наша собственная зенитная артиллерия. Помимо этого я напомнил Гессу, что эта карта считалась особо секретной и я не имел права передавать ее кому-либо. Позднее я понял, что Гессу крайне необходима была такая карта, чтобы его не сбили свои же. На этих картах обозначались территории, над которыми германским самолетам было запрещено появляться или же разрешалось пролетать только на определенной высоте. Причем невозможно получить подобную информацию раз и навсегда, поскольку запретные зоны постоянно менялись. В общем, во время войны для германских самолетов было не так-то просто пролететь над территорией Германии.

Гесса мало утешало то обстоятельство, что его личный пилот Дольди получит такие карты перед планируемым полетом в Амстердам. Он настаивал на том, что они нужны ему для личного пользования, на случай, если возникнет необходимость свериться с ними по пути следования. Выдать копию мог только государственный секретарь Мильх. Я направился к нему попросить карту запрещенных зон для Гесса, и он согласился: «Конечно, какое может быть недоверие. Он заместитель фюрера. Вот карта». Она была получена без всякой расписки. Позднее Гесс сделал копию, а оригинал вернул Мильху. Теперь наш беспокойный летчик-испытатель из Аугсбурга и усердный ученик-навигатор точно знал, как на самолете можно покинуть пределы Германии. Никто даже и не подозревал, что он на самом деле попытается это сделать.

«Он, должно быть, сошел с ума!»

Через два дня мы полетели в Мюнхен. Гитлер совершил восхождение на гору, а я поехал к своей семье на Пильгернзее. Стояла чудесная погода, и все мои мысли были сосредоточены вокруг предстоящей рыбалки. Однако внезапный телефонный звонок, раздавшийся в восемь утра, нарушил покой воскресного дня. Гитлер хотел вылететь в Берлин как можно скорее! Слушая его голос, я размышлял: что там могло случиться?! Странно, что Гитлер решил возвращаться в Берлин так скоро, хотя планировал провести воскресенье в Оберзальцберге, но я не мог отказаться.

Мы летели в Берлин в исключительно благоприятных погодных условиях. Между 12.30 и часом дня я, как обычно, прибыл в резиденцию Гитлера на обед. Из курительной комнаты через обеденный зал можно было видеть сад рейхсканцелярии. Там стояли Гитлер и Геринг, которые энергично жестикулировали и разговаривали между собой на повышенных тонах. Я сразу понял: что-то случилось! Я вышел из курительной комнаты, чтобы узнать, что происходит. Медленным шагом я проследовал через обеденную комнату и зимний сад, чтобы выйти в сад рейхсканцелярии. Тут я услышал, как Гитлер сказал: «Он, должно быть, сошел с ума! Иначе он не смог бы сделать ничего подобного. Он всегда шел по моим следам! Нормальный человек не мог этого сделать!» Я находился в нескольких метрах от Гитлера, когда он заметил меня и спросил: «Что ты думаешь об этом, Баур?» Я не знал, о чем именно он спрашивает. Тогда он сказал, что Гесс улетел, предположительно в Англию. Геринг сообщил мне все подробности, которые к тому времени были известны. Гесс сообщил о своих планах личному адъютанту Пинчу. Пинч должен был проинформировать Гитлера о намерениях Гесса, вручив тому письмо через пять часов после вылета Гесса из Аугсбурга. Гитлер узнал о намерениях Гесса в тот момент, когда приказал мне срочно вылететь в Берлин, но тогда он еще точно не знал, удалось ли ему их осуществить. Геринг смог только подтвердить, что Гесс на самом деле вылетел из Аугсбурга после полудня и что его самолет был замечен германской воздушной разведкой в районе Амстердама.