Читать книгу "Что видела собака. Про первопроходцев, гениев второго плана, поздние таланты, а также другие истории - Малкольм Гладуэлл"

Вот он бежит к стереоустановке. Возвращается на прежнее место и падает на живот, молотя по полу руками и ногами. Тортора падает на пол, в точности повторяя его движения. Эрик садится, и она тоже садится. Он поворачивается, и она поворачивается. Он извивается, и она извивается. «Когда Эрик начинает носиться, я не предлагаю включить медленную музыку. Я не могу выключить его, потому что его нельзя выключить, — рассказывает Тортора. — Он не может с нуля разогнаться до шестидесяти, а потом снова замедлиться до нуля. В случае с обычным ребенком можно сказать: "Сделай глубокий вдох и послушай меня". И это может сработать. Но не с такими детьми. Они живут в собственном мире. Мне приходится входить в этот мир, находить их там и выводить обратно наружу».

Тортора садится на корточки и смотрит на Эрика. Тот дрыгает ножками в разные стороны, и женщина берет их в свои руки. Медленно и осторожно она начинает двигать детские ножки в такт музыке. Эрик вскакивает, бежит в угол комнаты, потом возвращается обратно. Тортора встает и повторяет его путь, но двигается более плавно и грациозно, чем мальчик. Потом снова берет в руки его ножки. В этот раз она приводит в движение все туловище Эрика, поворачивая его таз в противоположном направлении. «Я стою над ним и смотрю прямо на него. Моя поза совершенно симметрична. Таким образом я говорю ему, что я рядом, спокойна и устойчива. Я держу его за коленки и посылаю четкие и однозначные сенсорные сигналы. Прикосновения — невероятно сильное средство. Это словно еще один язык».

Она начинает раскачивать его колени из стороны в сторону. Эрик постепенно успокаивается и понемногу подстраивается под музыку. Ноги двигаются свободнее и ритмичнее. Затем мальчуган бросается в объятия матери. Он все еще расстроен, но уже не плачет. Тортора садится, глядя на него, — неподвижно, симметрично, поддерживая прямой визуальный контакт.

Мать мальчика спрашивает:

— Тебе нужна салфетка?

Эрик кивает.

Тортора приносит салфетку. Мать Эрика говорит, что ей нужна салфетка. Эрик передает ее матери.

— Может, потанцуем? — спрашивает Тортора малыша.

— Хорошо, — отвечает тот тихо.

Невозможно было наблюдать, как Тортора общается с Эриком, и не думать о Сезаре и Джоне-Би: та же мощная энергетика, интеллект, сила характера, то же спокойствие перед лицом хаоса и — самое, вероятно, удивительное — та же доброта. Говоря о людях, обладающих силой духа, мы пытаемся увидеть в них сильную личность, которая способна поглотить нас. В качестве примера можно привести Крысолова, чарующие звуки флейты которого выманили детей города Гаммельн. Но Сезар Миллан и Сюзи Тортора исполняют совершенно другие мелодии и в других ситуациях. Они ни к кому не поворачиваются спиной в расчете на то, что остальные последуют за ними. Сезар позволил Джоиу-Би быть главным; в общении Торторы с Эриком условия диктовал сам Эрик. Сила духа подразумевает, в частности, гибкость ответной реакции. Некоторые люди, как мы говорим, «завладевают нашим вниманием», но в данном случае глагол выбран неправильно. Вниманием нельзя завладеть насильно, о нем можно только попросить. Собакам на площадке кто-то должен был сказать, когда начинать, а когда прекращать играть, и они были рады убежать из мира анархии и хаоса. Эрик хотел слушать свою любимую музыку, и Тортора не стала настаивать: «Давай танцевать» — задала вопрос: «Может, потанцуем?»

Вот Тортора достает барабан и начинает стучать по нему. Мать Эрика поднимается и кружит по комнате, отбивая йогами ирландский степ. Эрик лежит на спине, но через некоторое время начинает постукивать ногами в такт музыке. Потом встает и идет в угол комнаты, скрывается за перегородкой, после чего появляется с торжествующим видом. Он принимается танцевать, кружа по комнате и играя на воображаемой флейте.

5

Когда ему исполнился 21 год, Сезар отправился в Тихуану, и оттуда его за сотню долларов переправили через границу. Он и его проводник сидели в яме, по грудь в воде, а потом бежали по берегу> через автомобильную свалку, через скоростную автостраду. На такси Сезар добрался до Сан-Диего. Проскитавшись месяц по улицам, немытый, грязный, он зашел в салон красоты для собак и получил там работу. Ему доверяли трудных клиентов, а ночевал он прямо в салоне. Позже, переехав в Лос-Анджелес, молодой человек устроился мыть лимузины, а в свободное время занимался своим психологическим центром для собак. В 23 Сезар влюбился в 17-летнюю американку по имени Иллюзия, невысокую, темнокожую и очень красивую. Год спустя они поженились.

«Сезар был настоящим мачо, агрессивным и эгоцентричным, и считал, что весь мир должен вращаться вокруг него, — вспоминает Иллюзия о первых годах их совместной жизни. — Он был уверен, что жена обязана все делать по указке мужа. Никаких проявлений любви, сострадания или понимания. Задача жены — делать мужчину счастливым, и на этом все».

Вскоре после свадьбы Иллюзия заболела и пролежала в больнице три недели. «Сезар навестил меня всего один раз и не посидел со мной и двух часов, — рассказывает она. — Тогда я подумала, что из этого брака ничего не выйдет. Ему интересны только его собаки».

У них родился ребенок, но совершенно не было денег. Они разошлись, Иллюзия заявила Сезару, что разведется с ним, если тот не обратится за профессиональной помощью. Сезар неохотно согласился. «Врача звали Вильма, — продолжает Иллюзия. — Сильная афроамериканка. Она сказала: "Ты хочешь, чтобы жена заботилась о тебе и прибирала в доме. Но и ей от тебя кое-что нужно. Ей нужны твоя любовь и внимание"». Иллюзия вспоминает, как Сезар яростно царапал в блокноте. «Он это записал. А потом воскликнул: "Точно! Как с собаками. Им нужны дрессура, дисциплина и любовь!" — Иллюзия засмеялась. — Я тогда совсем расстроилась: какого черта он говорит о собаках, когда должен говорить о нас?!»

«Я отчаянно сопротивлялся, — поясняет Сезар. — Две женщины, и обе против меня! Мне надо было перестать сопротивляться в своем сознании. Но это было очень трудно. И вдруг меня осенило: у женщин тоже своя психология!»

Один из выпусков его передачи был посвящен чихуахуа по кличке Бандит. Песик носил на шее огромный бриллиантовый ошейник в рэперском стиле. Его владелицей была Лори, роскошная женщина с огромными глазами и томным взглядом. Бандит был совершенно неуправляем, терроризировал гостей и цеплялся к другим собакам. Три дрессировщика так и не смогли совладать с ним.

Сидя на диване в гостиной, Лори беседовала с Сезаром. Бандит устроился у нее на коленях. Рядом сидел Тайлер, ее сын-подросток.

— Примерно через две недели после первого визита к ветеринару у него начала выпадать шерсть, — рассказывала Лори. — Мне сказали, что у него демодекоз. — Бандита она покупала как собаку выставочного класса, но, проверив родословную, выяснила, что его прежние хозяева держали самую настоящую собачью «ферму». — Три месяца он ни с кем не контактировал, — продолжала она. — Каждую неделю его купали в специальном растворе. — Она говорила, а ее руки пенено обнимали Бандита. — Он прятался под моей блузкой и прижимался головой к груди прямо у сердца, и так и сидел. — У нее на глазах выступили слезы. — Прямо здесь, у меня на груди!