Читать книгу "Тайна Тюдоров - К. У. Гортнер"

– Ваше величество, должно быть, знает, как устраиваются подобные дела, – выдавил я улыбку. – Я уже выполнял такие поручения, а тут мне предложили хорошую плату… сами лорды были не расположены ехать. Мало ли что приключится в дороге. А я не связан лично ни с одним из них.

– Иными словами, – хмыкнула она, – ты расходный материал. Безвестный молодой человек, работающий за деньги.

– Как и большинство безвестных молодых людей, ваше величество, – несмело вставил я.

– Я не очень-то смыслю в молодых людях, Бичем. Но чутье подсказывает мне: ты нечто большее, чем хочешь казаться. Впрочем, довольно. – Она подняла руку. – Прекращаю дознание. Барнаби Фитцпатрик очень высокого мнения о тебе, и ты доказал свою преданность. Разумеется, при моем дворе тебя всегда ждет радушный прием, когда я стану королевой. Ибо я стану королевой, в этом нет никаких сомнений. Гордыня герцога – ничто против воли Господа.

– Мои молитвы с вами, ваше величество.

Ее слова звучали убедительно. Мария Тюдор, что бы ни говорили о ней, не ведала страха. Дадли определенно недооценивали не только Елизавету.

Сдержанно улыбаясь, Мария уселась в кресло. Она словно отдалилась, ее мысли в этот миг были заняты чем-то более важным, чем беседа с безвестным молодым человеком.

– Уверена, ты не будешь в обиде: сейчас у меня нет возможности наградить тебя по заслугам. Но даю торжественное обещание – твой труд и верность будут оплачены сполна, как только я займу трон. Пока же, если что-то понадобится, дай знать Рочестеру.

Я низко поклонился. Аудиенция явно закончилась, но желание воспользоваться редким случаем удерживало меня на месте. Может быть, стоит попробовать?

– Я не жду никаких наград от моей королевы, – торжественно произнес я, изумляясь собственному спокойствию. – Но простит ли ваше величество мою дерзость, если я осмелюсь задать вам несколько вопросов?

– Да? – Она смотрела на меня без раздражения, но с любопытством.

– Вы бесконечно снисходительны, ваше величество, – сказал я уже не так уверенно. – У вашего отца, короля Генриха Восьмого, было две сестры. Герцогиня Мария Саффолк – она была младшей?

– Все верно. Маргарита Дуглас, королева Шотландии, была старшей.

– Ваше величество, не сочтите за праздное любопытство: вашу тетушку Марию Саффолк – ее действительно называли Розой Тюдоров?

Мария смотрела на меня с особым выражением лица – и в этот момент была похожа на сестру. У Елизаветы подобный взгляд говорил о врожденной проницательности. У Марии же он скорее свидетельствовал о природной доброте – качестве, увы, сильно пострадавшем за годы преследований и предательств. Наконец она кивнула:

– Это известно немногим, но ты прав, именно так ее и называли в кругу семьи. Откуда ты узнал?

Я сглотнул и облизал пересохшие губы.

– Случайно услышал при дворе. Просто досужий разговор.

– Разговор? О да, моя тетя Мария очень любила поболтать.

Она замолчала и погрузилась в свои мысли, но затем сказала:

– А меня ведь назвали в ее честь. Она была подобна ангелу – и лицом, и сердцем. Я ее обожала. И отец тоже. Это он придумал называть ее Розой.

Сколько печали в ее словах… Красавица, ангел душой и телом.

– Но откуда такой интерес к истории нашей семьи? – насторожилась Мария. – Необычно для человека твоего положения.

Я поперхнулся, но, как ни странно, сумел соорудить подходящее объяснение:

– О, это лишь любительское исследование. Меня всегда интересовали королевские генеалогии.

– Что ж, похвально, – тепло улыбнулась мне Мария. – Продолжай.

– Мне, конечно, известно о дочери Марии Саффолк. А были ли у нее сыновья?

– Были, двое. Обоих звали Генрихами. Оба умерли мальчиками. Один – в тысяча пятьсот двадцать втором году, второй – на год позже ее, в тысяча пятьсот тридцать четвертом. Герцог Саффолк потерял наследников и сам скончался в тысяча пятьсот сорок пятом году. Сыновья от последующего брака ненадолго его пережили.

– А как умерли они? – спросил я, ощущая неприятный холодок на спине.

Мария помолчала, вспоминая.

– Кажется, это была потница, хотя дети ведь так легко умирают от разных болезней. – Она вздохнула. – Я припоминаю, что, кажется, моя кузина Фрэнсис ухаживала за мальчиками во время болезни. Сама она уже переболела потницей и не боялась заразиться. Их смерть стала для Фрэнсис серьезным ударом – терять братьев невыразимо тяжело.

Я едва не расхохотался. Надо же, все наследники мужского пола умерли детьми! Так вот как герцогиня получила все свое состояние. Неужели кто-то считает это простым совпадением?

Нужно задать Марии главный вопрос – не важно, какую боль причинит мне ответ.

– А Мария Саффолк, ваше величество? Как она умерла?

– Мне говорили, от лихорадки. Она уже была больна… Страдала каким-то вздутием и прочими недугами. Она была совсем не старой, моего возраста. В последние месяцы ее жизни мы виделись нечасто. Она осуждала политику моего отца и предпочла покинуть двор, удалившись в свое поместье в Восточной Англии. – В голосе Марии неожиданно прозвучал гнев. – Немногие скорбели о ней. Она скончалась в июне – все с нетерпением ждали, когда разродится эта Болейн.

Она умолкла, и было видно, какая борьба происходит внутри ее. В том злополучном июне было брошено в землю семя раздора между Марией и ее младшей сестрой.

– Но я знаю кое-какие подробности, – неожиданно сказала Мария. – Прошло несколько недель после похорон Чарльза Саффолка, и ко мне явился его оруженосец. Очень преданный человек и очень достойный. У него еще был такой ужасный шрам от виска через всю щеку. Я спросила его, откуда это. Он ответил, что служил в армии во время Шотландской кампании. Бедняга, похоже, искренне скорбел о своем господине. Но главное, он принес драгоценность, завещанную мне Марией. Я храню ее. Лист золотого артишока. Подарок этого румяного юнца, Франциска Первого. Он-то и подстроил брак с Чарльзом Брэндоном, когда скончался ее первый супруг Людовик Двенадцатый.

Казалось, я рассыпаюсь на куски – так сильно дрожали мои колени.

Мария усмехнулась:

– Драгоценность значила для тети многое. Это было практически все, что она имела, когда ей наконец позволили вернуться в Англию. Отец был так разгневан ее вторым браком, что грозил бросить и Марию, и Брэндона в Тауэр. Потом он остыл, но наложил на супругов огромный штраф. Они так и не смогли его выплатить до конца, хотя Марии пришлось заложить все ее драгоценности. Но не эту. Она однажды призналась, что артишок – свидетель лучшего и худшего в ее жизни, радости и печали. Она очень дорожила им.

Мария вдруг осеклась и встревоженно взглянула на меня:

– Бичем, все хорошо? Ты очень побледнел.

– Это от усталости, ваше величество, – выдавил я. – Не знаю, как благодарить ваше величество за оказанную милость. Все это чрезвычайно важно для меня.