Читать книгу "Секреты леди - Анна Бартон"

– Чем заботиться обо мне, лучше представь собственное будущее, – возразил Бенджамин. – Сравни: счастливая, полная жизнь с человеком, готовым кружить тебя на всех балах, потакать каждому капризу, а со временем одарить выводком детей… или я.

– Что ж, если взвешивать счастье на аптекарских весах, то выбор очевиден.

На серьезном лице отразилось замешательство.

– Вот именно.

Дафна взяла книгу, показывая, что вопрос решен. Да, ей действительно все стало ясно. Придется каким-то образом доказать ему, что любовь способна преодолеть любые препятствия. Но как же это сделать?

– Когда завтра выезжаем?

Лорд Фоксберн удивленно взглянул на нее.

– Что?

– К лорду Чарлтону, – с преувеличенно спокойным терпением пояснила Дафна. – Если помнишь, мы собирались его навестить. Что если встретиться в холле в два часа?

– Хорошо. – Граф выглядел слегка ошарашенным.

Мисс Ханикот оставила его в этом состоянии и ушла, ни разу не оглянувшись.

На следующий день во время короткого путешествия в поместье лорда Чарлтона говорили мало. Мисс Ханикот старалась не думать о разговоре в саду, потому что при каждом воспоминании ей становилось нехорошо. Никакие слова не смогли бы заставить графа изменить жизненную позицию. А вот дела… дела способны на все.

Лорд Фоксберн не смотрел на спутницу, предпочитая изучать пейзаж за окном кареты, состоявший из серого неба и грязной дороги. Немного обидно, пусть даже сегодня Дафна выглядела не очень стильно. В надежде остаться неузнанной теми из слуг барона, кто мог видеть портреты, она забрала волосы – все, до единого локона – под широкополую шляпу и надела старенькое серое платье. Но, разумеется, по-настоящему серьезные опасения внушали не столько слуги, сколько мистер Хэллоуз.

На пикнике он разговаривал таким тоном, словно не считал ее за человека. Как будто, согласившись позировать для портрета, она тем самым продала себя и заранее обрекла на презрение и унижение. Дафна знала, что лорд Фоксберн не даст ее в обиду, но в то же время понимала намерения Хэллоуза. Перспектива вырисовывалась отнюдь не радужная.

– Не исключено, что миссис Парфит нас не впустит, – заметил Бенджамин, все еще глядя в сторону.

– Да.

– Твою красоту не спрячешь за безвкусной шляпкой и старым платьем.

Предупреждение можно было бы принять за комплимент, если бы не снисходительный тон.

– Тем не менее спасибо.

Бенджамин повернулся, пронзил Дафну раскаленным взглядом и снова уставился в окно.

Как только экипаж свернул на центральную аллею, Дафна для храбрости глубоко вздохнула и взяла с сиденья корзинку. Повариха лорда Билтмора дала банку крепкого мясного бульона, а экономка выделила из стратегических запасов несколько сортов прекрасного дорогого чая. Сама же Дафна собрала букет полевых цветов и перевязала его ярко-желтой лентой. Возможно, барон так тяжело болен, что не оценит подарков, и все же они не помешают. А когда он придет в себя, то с радостью узнает, что соседи желают ему здоровья.

Наконец карета остановилась возле каменного крыльца, и Дафна с трепетом спустилась по откидной лесенке. Лорд Фоксберн крепко сжал руку.

– Не бойся, я всегда рядом. Ничего плохого не случится.

– Знаю. Просто странно думать, что круг замкнулся. Сейчас я встречусь с тем самым человеком, который заказал портреты.

– Пока только надеешься встретиться, – поправил Бенджамин. – Для начала было бы неплохо попасть в дом.

– Ты говоришь так, словно у порога сидит Цербер.

– Ты еще не знакома с миссис Парфит. – Бенджамин взял бронзовый молоток и постучал.

Дверь открыл дворецкий, но, услышав, какова цель визита, немедленно позвал экономку.

Миссис Парфит появилась минуту спустя, на ходу вытирая руки о передник.

– Добрый день, лорд Фоксберн. Признаюсь, удивлена, не предполагала увидеть вас так скоро. – Она вопросительно посмотрела на Дафну.

– Со мной мисс Ханикот, – представил граф. – Она гостит в Билтмор-Холле. Услышав о болезни лорда Чарлтона, она настояла на визите, так как считает необходимым оказать посильную помощь.

– Вот здесь гостинцы для барона. – Дафна протянула корзинку. – Простите за бесцеремонность, но не так давно я провела несколько месяцев, ухаживая за мамой. К счастью, она выздоровела, а я приобрела драгоценный опыт. Нельзя ли хотя бы на несколько минут пройти к больному? Ни в малейшей степени его не потревожу; обещаю, что просто посмотрю и постараюсь определить, в чем суть тяжелого состояния.

Глаза на круглом лице экономки превратились в щелочки.

– За бароном прекрасно ухаживают.

– В этом мы не сомневаемся, – успокоил граф. – Но мисс Ханикот обладает особым даром исцеления. Мне и самому пришлось стать ее пациентом, серьезное ранение не проходит бесследно, понимаете ли. Безнадежные случаи – ее специальность.

От избытка благодарности Дафна была готова броситься ему на шею и расцеловать.

Экономка вздохнула и неохотно впустила посетителей в холл.

– Мистера Хэллоуза сейчас нет дома, – бесстрастно предупредила она. – Но он был бы крайне недоволен, что я разрешила посторонним навестить его отца, так что постарайтесь не задерживаться.

– Не беспокойтесь, мы ненадолго, – заверила Дафна.

– У постели лорда Чарлтона дежурит моя сестра, – пояснила экономка и посмотрела на графа. – Надеюсь, вы помните, как пройти в спальню?

– Да. Сюда, мисс Ханикот. – Бенджамин положил теплую ладонь на талию и повел Дафну к лестнице.

Через мгновенье их остановил голос миссис Парфит.

– Надеюсь, визит не имеет отношения к портрету?

Дафна похолодела.

– Нет, – спокойно ответил граф. – Даю слово.

Экономка кивнула и с корзинкой в руках скрылась в коридоре.

Дафну удивила та легкость, с которой лорд Фоксберн преодолел лестницу. Словно прочитав ее мысли, он пробурчал:

– Расплата за самоуверенность и излишнюю прыть придет позже.

Коридор второго этажа оказался аккуратным и чистым, с жизнерадостными обоями на стенах. Интерьер оживляли несколько написанных маслом натюрмортов на вечную тему: цветы и фрукты. Дафна почему-то опасалась, что дом барона окажется безвкусным нагромождением красного и золотого. Аляповатое обрамление для портретов, некогда написанных специально для этих комнат. К счастью, перед ней оказался обычный сельский особняк, перила которого были до блеска отполированы не одним поколением детей. Ничего зловещего в этих стенах не было, но на душе все равно стало грустно.

В огромном доме должна кипеть жизнь, а здесь стояла полная тишина. Большинство комнат пустовали, мебели в них почти не было, а шторы оставались задернутыми даже днем.