Читать книгу "Реки Лондона - Бен Ааронович"

Это место стало первой штаб-квартирой полиции в Лондоне. В девятнадцатом веке она переехала на другую сторону улицы и стала называться Суд на Боу-стрит — пожалуй, самый известный суд в Британии после Олд-Бейли.[39]Оскар Уайльд попал сюда за нарушение общественного порядка, и Уильям Джойс,[40]сам лорд Гау-Гау, отправился отсюда прямиком на виселицу. Здесь взяли под стражу братьев Крэй[41]за убийство Джека Маквити по прозвищу Шляпа. В 2006 году это здание было продано некоему земельному магнату, который превратил его в отель. Исторические традиции имеют, бесспорно, очень веский голос в Лондоне, однако шорох купюр все равно звучит слаще.

Первоначальное здание сменил цветочный базар с крышей в виде купола из стекла и железа. Элиза Дулиттл в исполнении Одри Хепберн могла бы купить свои фиалки здесь, прежде чем отправиться к Дику ван Дайку демонстрировать свой жуткий жаргон. Когда в 1990 году Королевскую Оперу реконструировали, ее здание поглотило все прилегающие строения, в том числе и цветочный базар. По этой причине мы теперь и стояли у служебного входа в Оперу. У Найтингейла был здесь знакомый, который мог провести нас внутрь.

Это был даже не служебный, а скорее грузовой вход. Погрузочные площадки у складских помещений и то встречаются поуже. Еще здесь имелся огромный подъемник для транспортировки тяжелых и габаритных декораций между этажами. Терри, невысокий лысеющий человек в бежевом пиджаке, — доверенное лицо Найтингейла — сказал, что они могут поднимать до пятнадцати тонн и, когда не используются, хранятся на базе в Уэльсе. Почему именно в Уэльсе — не пояснил.

— Нам нужно встретиться с Судьей, — сказал ему Найтингейл.

Терри кивнул и повел нас по узким коридорам с белеными стенами и противопожарными дверьми. Все это неприятно напоминало Вестминстерский морг. Конечным пунктом нашего пути оказалось складское помещение с низким потолком. Найтингейл сказал, что прямо над нами находится цветочный базар, а это его подвальный этаж.

— На этом самом месте была когда-то Четвертая приемная, — проговорил он. И добавил, обращаясь к нашему провожатому: — Не волнуйтесь, Терри, обратно мы сами найдем дорогу.

Весело помахав нам, Терри развернулся и двинулся обратно к выходу. Стены помещения, в котором мы оказались, были совершенно безвкусно облицованы стальными пластинами. Вдоль стен стояли фанерные шкафчики, в которых лежали картонные коробки, упаковки салфеток и трубочек для коктейлей, завернутые в оберточную бумагу, и около дюжины подносов, составленных друг на друга. Центральная часть комнаты была свободна, и только несколько потертостей на полу отмечали места, где раньше, вероятно, тоже стоял ряд шкафчиков. Я попытался определить здесь какой-нибудь вестигий, но сначала пахло только пылью и ломаным пластиком. А потом оно возникло, на самой грани сознания, — ощущение чьего-то присутствия, запах пергамента и высохшего пота, кожаной мебели и разлитого портвейна.

— Призрак судьи, — проговорил я. — Он здесь, чтобы выдать нам ордер на арест другого призрака?

— Символы обладают властью над духами, — пояснил Найтингейл. — И иногда влияют на них сильнее любого предмета из реального мира.

— Почему так происходит?

— Питер, я вам откровенно скажу: я помню аудиторию, где мы изучали эту тему, и помню, что читал соответствующие страницы из Бартоломью. И, может быть, даже писал сочинение — но будь я проклят, если запомнил хоть часть материала.

— А как же вы будете меня учить тому, чего сами не знаете?

Найтингейл легонько стукнул себя в грудь навершием трости.

— Перед тем как учить вас этому, я собирался как следует освежить свои собственные знания, — сказал он. — По крайней мере, два моих мастера поступали именно так, и, кроме того, в те времена нам преподавали квалифицированные специалисты.

Я внезапно понял, что наставник нуждается в поддержке. Это меня чрезвычайно обеспокоило.

— Тогда давайте вы на всякий случай выйдете на первый план, — сказал я. — А как мы найдем Судью?

Найтингейл улыбнулся.

— Достаточно привлечь его внимание, — ответил он.

Повернувшись лицом к центру комнаты, он громко проговорил:

— Капитан Найтингейл, к Полковнику.

Запахи пота и разлитого алкоголя усилились. Перед нами появился силуэт. Он был еще прозрачнее, чем мой старый знакомый Уоллпенни, какой-то совсем призрачный. Но вот он повернулся к нам, и я увидел, что он смотрит на нас и глаза его сверкают. Сэр Джон Филдинг был слеп и носил на глазах черную повязку. А этого Найтингейл назвал полковником, из чего я заключил, что перед нами полковник сэр Томас де Вейль[42]— человек, чей развратный образ жизни шокировал даже лондонское общество восемнадцатого века. А этот период, по мнению историков, является самым безнравственным за всю историю Британских островов.

— Что вам угодно, капитан? — спросил де Вейль. Голос у него был высокий и звучал как будто издалека, а вокруг его силуэта скорее ощущались, нежели угадывались предметы обстановки: стол, стул, книжный шкаф. Поговаривали, что у него был особый отдельный кабинет для «дознания», где он допрашивал свидетелей и обвиняемых женского пола.

— Мне нужен ордер на арест, — ответил Найтингейл.

— По обычной схеме? — уточнил полковник.

— Да, конечно, — сказал Найтингейл. Достав из кармана пиджака свиток из тяжелой плотной бумаги, он протянул его де Вейлю. Призрак своими прозрачными пальцами взял документ из руки Найтингейла. Движение выглядело абсолютно естественным, но я догадывался, что перемещение материального объекта стоило де Вейлю значительных усилий. Законы термодинамики на этот счет ужасно строги — никому и ничего не достается просто так.

— Кто же тот злоумышленник, которого надлежит арестовать? — поинтересовался де Вейль, отложив свиток на призрачный стол.

— Генри Пайк, ваша честь, — ответил Найтингейл, — который действует под именем Панча, известного также как Пульчинелла.

Глаза призрака сверкнули, губы изогнулись в улыбке.