Читать книгу "Готический роман. Том 1 - Нина Воронель"

Ури собирался поделиться этими соображениями с Инге, но не успел. Она подбежала к нему, сияя улыбкой, и сообщила, что здесь есть свободный номер, – правда, одноместный, но она пообещала портье взятку, если он закроет глаза на то, что их двое. Согласен ли Ури на одноместный номер, если там окажется не слишком широкая кровать, или лучше сперва пойти посмотреть? Ури засмеялся ее вопросу и сказал, что с ней он готов спать на самой что ни на есть узкой кровати. Он сам удивился не только легкости, с которой дались ему эти слова, но и скрытому в них однозначно эротическому подтексту. Потому что, говоря это, он не столько представил, сколько почувствовал, как он лежит с Инге на очень узкой кровати, вынужденно сплетясь с нею руками, ногами, плечами и бедрами. Он всей кожей ощутил упругую податливость ее живота у него под коленом – и его вдруг охватило таким жаром, что он рывком поднял оставленную им на пороге дорожную сумку и, бросив на ходу: «Иди, договаривайся, только быстрей!», зашагал к лифту.

Когда через минуту Инге вошла в лифт с ключом от номера в руке, он притянул ее к себе, не дожидаясь, пока сойдутся медлительные створки скользящих дверей. Она на миг прижалась к нему фронтально всем телом, так что он разом ощутил ее всю – от ключиц до колен, – и торопливо нашаривая пуговицы ее блузки, прижал ее к обитой малиновым плюшем стенке лифта. Но она отстранилась, уперлась ладонями ему в грудь и заглянула в глаза:

– Куда ты так спешишь?

В голове у него так громко пульсировала кровь, что он расслышал ее с трудом, но все таки расслышал и заставил себя улыбнуться в ответ:

– Я примериваюсь, как мы сможем спать вдвоем на очень узкой кровати.

В этот момент допотопный скрипучий лифт содрогнулся всем своим немощным телом и резко остановился. Когда медлительные створки дверей наконец разошлись с глубоким вздохом, оказалось, что им еще предстоит подняться по винтовой лестнице на чердачный этаж, где расположен был их номер. Кровать под скошенной чердачной крышей оказалась не такой уж узкой, но она выглядела слишком хлипкой и пугливо вздрагивала от малейшего касания. Тогда Инге стряхнула локтем нетерпеливые пальцы Ури, вытащила из стенного шкафа большое пуховое одеяло и бросила его на покрытый потертым ковром пол. Ури показалось, что еще никогда они не любились так долго и сладко, как на этом чужом одеяле, наспех брошенном на потертый ковер в незнакомой комнате в центре незнакомого, залитого дождем города.

Он так бы и заснул на этом одеяле, если бы Инге не заставила его подняться и лечь на кровать. Уже окончательно проваливаясь в наполненный шорохами дождя сон, Ури почувствовал, как Инге накрыла его одеялом и прикорнула рядом с ним. И тут же где-то под окном взревели трубы, громко грянул оркестр и загремели барабаны. Ури спросил сквозь сон: «Что это?» И открыл глаза – и в комнате, и на площади было тихо. Тишину нарушал только монотонный перепляс дождевых капель на наклонном стекле чердачного окна. Рука Инге успокоительно легла ему на веки: «Спи, спи, все в порядке.»

И он заснул, чтобы тут же проснуться от чудовищного рева сотен моторов. Это уже был не сон. Можно было подумать, что все припаркованные вдоль улиц города автомобили рванули с мест одновременно. Ури вскочил, подошел к окну и распахнул набухшую от дождя раму. Хоть дождь лил с прежней силой, там – внизу, на площади – бурлил человеческий водоворот – среди отъезжающих машин бойко сновали летучие отряды разноцветных зонтиков, театрально подсвеченных бесчисленными фарами. Громкие голоса и всплески звонкого смеха взлетали над площадью, перекрывая рев моторов и отрывистое кваканье предостерегающих клаксонов. Ури зачарованно следил, как непредсказуемые группы зонтиков дружно, словно по команде, захлопывались и ныряли в темные утробы машин, которые тут же срывались с мест и исчезали в лабиринте вытекающих из площади улочек.

– Откуда они все выскочили? – спросил откуда-то из темноты голос Инге.

Захваченный стремительным ритмом театрального разъезда за окном Ури даже не услышал, как она подошла и встала за его спиной. Ладонь ее легла ему на плечо, легко пробежала по крутым мускулам предплечья и ласкающими круговыми движениями спустилась в чувствительное углубление под мышкой.

– Может, они были в соборе? – предположил Ури.

– Вряд ли. Собор бы их всех не вместил. А кроме того, что они там так долго делали в темноте?

– Ну значит, они летали куда-нибудь по соседству на местный шабаш ведьм. А тебя не пригласили из-за меня, чтобы ты в другой раз осторожней выбирала себе попутчика.

Она засмеялась и уткнулась носом ему в плечо. Тогда он слегка откинулся назад и прижался к ней спиной, сливаясь с ней в одно существо и чувствуя, как на него снисходит покой и благодать. Опасаясь эту благодать нарушить, они молча застыли у открытого окна – высоко-высоко над веселым балаганом на площади.

Не прошло и пяти минут, как площадь опустела и затихла. Она выглядела такой же пустынной и мокрой, как до всей этой кутерьмы, если не считать того, что раньше потоки дождя плясали на лакированных крышах машин, а теперь на отполированных веками булыжных плитах. Только несколько машин, их фургон и еще с полдюжины, не больше, – были рассеяны по булыжному простору между отелем и собором.

Инге потянула Ури за руку:

– Пошли спать, представление окончено.

– А может, нам все это привиделось и никого тут не было? – спросил Ури, закрывая окно.

– А машины куда делись? Машин-то ведь было полно!

– Ну, не знаю, может, какое-нибудь другое чудо, – упрямо сказал Ури. – Когда-то в детстве я читал сказку про мальчика, перед которым из глубин океана вдруг возник затонувший много веков назад прекрасный город, полный людей, лошадей, лавок с товарами. Люди умоляли мальчика купить у них что-нибудь за одну монетку, и это бы их спасло, но пока мальчик рылся по карманам в поисках монетки, время прошло – и город опять на много веков ушел обратно под воду. На поверхности океана остались только какие-то жалкие обломки, недостойные затопления. Совсем как тут.

– Ладно, утром мы все выясним, а сейчас давай спать, – сонно сказала Инге, поплотней натягивая одеяло, и Ури тут же заснул, как будто его выключили.

Утром, когда он проснулся, Инге не было ни в комнате, ни в ванной, зато за окном в совершенно безоблачном небе нежно сияло нежаркое европейское солнце. От вчерашнего проливного дождя не осталось никакого следа, разве что все дома и деревья, окружающие площадь, выглядели как-то по-особому свежими и умытыми. Не успел Ури принять душ и одеться, как на лестнице весело зацокали каблучки Инге, и через секунду она появилась в дверях, тоже по-особому свежая и умытая. Ури уставился на нее, не узнавая, – он, привыкший видеть ее в домашней одежде в свинарнике или на кухне, даже не предполагал, как элегантно она может выглядеть в светло-сером костюме и в открытых светлых туфлях, подчеркивающих ее высокий подъем и изящные линии щиколоток.

– Ну, знаешь, – притворно ужаснулся он, – за такой красоткой я даже шлейф недостоин носить!

Инге игриво приподняла край своей едва доходящей до колен юбки: