Читать книгу "Трикстер, Гермес, Джокер - Джим Додж"

— Не «дочь», а «дотчь», гортанные звуки пораскатистее, больше жужжания в носовых — ты в Нью-Мексико. И следи за языком! Северный акцент — язык впереди, для южного пусть немножко уйдет назад. И дикция, Дэниел, дикция! Ты изображаешь ирландского каменщика, а не английского адвоката.

Любимым наставлением Дэниела было: «Ну нет, побурчее, побурчее».

Когда они перешли к последней стадии — личности в целом, Жан выдал краткую лекцию:

— До сегодняшнего дня мы копировали внешность, движения и речь. Это требует немалого умения. Но сейчас мы переходим к искусству, поскольку четвертая стадия требует не просто физического сходства, она требует перевоплощения. Ты должен стать тем, кого создаешь. Но все эти персонажи уже внутри тебя. Мы думаем, что личность это нечто целое и нераздельное. А это постоянный выбор одного из возможных амплуа. Личность — на самом деле сумма личностей, и каждая из них живет своей жизнью, так же, как электрический провод состоит из множества маленьких, покрытых изоляцией для лучшей сохранности. Ты — и старый моряк, и гость на свадьбе, и невеста, и жених, и министр, и изгой. В тебе уже скрыты все, кто когда-либо жил, живет или должен родиться. Открой хранилище своих сущностей, черпай метафоры из собственного тела.

Упражнения на четвертой стадии требовали крайней сосредоточенности. Каждое утро, в семь, Жан ставил перед Дэниелом задачу, Дэниел обдумывал ее и к полудню выдавал Жану готовый образ. Если тот был доволен, он отправлял Дэниела прогуляться и понаблюдать за людьми. Люди и были непосредственно задачей.

Первое задание было довольно простым:

— Тебе надо стать тридцатисемилетним электриком, уроженцем Чикаго, женатым и имеющим двоих детей. Два года назад ты пережил производственную травму, тебе раздробило левое плечо, и с тех пор ты живешь на пособие по инвалидности. Ты возвращаешься от врача и остановился выпить в незнакомом баре. Я буду барменом.

Но с каждым днем Жан все усложнял задачу:

— Тебе двадцать один год, ты студентка факультета журналистики Колумбийского университета. Ты родилась в Лаббоке, штат Техас, жила там до четырнадцати лет, затем переехала в Ньюарк. Твой отец — средней руки чиновник в «Стандарт Ойл», мать — скрытая алкоголичка. В последние месяцы ты находишься в депрессивном состоянии и обратилась в университетскую консультацию за помощью. Я буду психологом.

— Тебе тридцать один год, ты наркодилер из Пуэрто-Рико. Отсидел три года за сопротивление полиции. На правой щеке шрам. Я — новый покупатель, но могу оказаться сотрудником Федерального бюро. Ты заинтересован в клиенте, но ведешь себя осторожно.

Несмотря на то, что все образы Дэниел черпал из практической жизни, прошло около четырех месяцев, прежде чем критика Жана постепенно сменилась похвалой. После того как Дэниел прошел собеседование в департаменте социального обеспечения в роли сорокалетней колумбийской иммигрантки с четырьмя детьми и плохим английским, Жан сказал:

— Ты знаешь, что ты мой первый ученик, взятый по рекомендации Вольты. То ли я оказался лучшим учителем, чем ожидал, то ли у тебя талант от природы — но последнее время ты делаешь все меньше ошибок, да и те — вопрос опыта. Я считаю, что ты свободен. Вольту я поставлю в известность.

— Спасибо, — искренне сказал Дэниел, — но прежде чем уйти, я хотел бы одурачить вас так же, как вы меня при первом знакомстве.

— Но, Дэниел, мне было гораздо проще, поскольку ты не встречал меня до этого и не ожидал, что я буду в образе. Имей в виду, что я легко распознаю маскировку, особенно если буду к ней готов. Вряд ли у тебя это получится.

— И тем не менее, я рискну.

— Хорошо, раз ты настаиваешь. После Тао До Чанг я буду говорить тебе, куда направляюсь позавтракать, и какой дорогой пойду. Перевоплотись в кого считаешь нужным и попадись мне по пути. Если в течение тридцати секунд я тебя не узнаю, считай, что ты справился.

В первый день Дэниел притворился мойщиком окон, специально заказав фургон и оборудование. Когда он начал мыть окна в ресторане, Жан подошел к нему и со смехом сообщил, что профессиональные мойщики добавляют в воду специальный раствор, от которого окна блестят ярче.

На следующий день он присоединился к кучке пьяниц, устроившихся возле входа. Жан, проходя мимо, сунул ему в руку двадцать пять центов и шепнул:

— Если бы я повелся, ты заработал бы двадцать.

Ночью Дэниела осенило. Он решил перевоплотиться в человека, которого Жан точно не ожидает встретить и потому может не узнать — он превратится в самого Жана.

С самого утра Дэниел направился в студию, невероятно довольный своей идеей. Народу на улице было немного. Пожилой негр сидел привалившись к стене и закатив глаза — количество выпитого явно унесло его в другое измерение. На автобусной остановке стояла крепкая украинка. Мимо пробежал коротконогий пузатый сержант с вещмешком, бормочущий: «Долбаная побудка, задолбали, долбо…бы — долбать долбаную армию!» Дэниел заторопился.

Он прошел через кухню в большую гардеробную, где обычно переодевался перед Тао До Чанг. Перед одним из зеркал стоял Вольта, лениво разглядывая таблицу с цветовой гаммой. В этот миг Дэниел осознал, что только что встретил на улице Жана Блёра и, вероятнее всего, никогда не увидит его снова. Это было достойное прощание.

Вольта поднял глаза:

— Дэниел, ну как ты?

— Толстый сержант с вещмешком — это был Жан Блёр?

— Он самый. Теперь его талант понадобился в другом месте. Не то чтобы был смертельно необходим, но крайне желателен. Твои занятия здесь окончены.

— Не совсем, — Дэниел принял позу, именуемую в Тао До Чанг «раненым журавлем», и выдал безупречный До Рах Ран, боковой удар ногой, выбивший ноги Вольты из-под их обладателя.

Вольта, однако, сгруппировался еще в воздухе, перекатился через плечо, вскочил на ноги, в руках у него оказался тридцать восьмой кольт-питон, и он прицелился Дэниелу в живот:

— Не вынуждай меня защищаться, — спокойно сказал он. — Ты молод, и ты сильнее. Мне пришлось бы выстрелить.

— Вы бы меня не убили, — уверенно заявил Дэниел.

— Я не сказал: убить, я сказал: выстрелить. Пистолет заряжен не пулями — дробью, но если бы я слегка продырявил тебе кишечник, мы оказались бы в относительно равных условиях.

— Нет, — тем же уверенным тоном заявил Дэниел. — И этого вы бы не сделали.

Вольта пожал плечами:

— Впрочем, ты прав.

Он разрядил пистолет и бросил его Дэниелу. Дэниел неловко поймал его. Пока он мялся с пистолетом в руках, Вольта заговорил:

— Из-за чего ты так зол на меня? Думаешь, я про тебя забыл? Дэниел, я тебе не отец. Я несу ответственность не только за тебя, но и за многих других. И за собственную жизнь, кстати. Или это из-за того, что я так и не выслушал твой сон? Я просил Роберта передать тебе мои поздравления и надеюсь, что он так и поступил.