Читать книгу "Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли - Кэтрин Уэбб"

— Дриада? — спрашивает Альберт.

— Да, так их называли в античные времена. Как и дерево, которое она опекает, дриада крупнее и сложнее других природных духов. Я старался вовлечь ее в диалог, но она отнеслась ко мне настороженно, и это, наверное, справедливо, хотя я сделал все, что было в моих силах, посылая ей волны любви и приветствия.

— Возможно, это было грубо, — говорит Эстер, не в силах сдержаться. Робин бросает на нее взгляд. — То есть я хочу сказать… если она прожила в этом дереве на лугу так долго, вероятно, вы, как пришелец, не имели права приветствовать ее в собственном доме.

— Что ты, Этти. Не говори глупостей. Робин имеет в виду свои душевные вибрации. Речь вовсе не о принятом в обществе этикете, — говорит Альберт.

— Ясно, — произносит смущенная Эстер. — Но и я не это имела в виду…

— Ничего, все в порядке, миссис Кэннинг. Я вас понял. Разумеется, с такими чистыми и тонко чувствующими существами нужно быть осторожным, — говорит Робин благосклонно.

— Посмотрите, посмотрите на этот снимок. Лицо почти различимо. И какое прелестное, совершенно, совершенно прелестное… — Альберт показывает фотографию теософу, который берет ее и внимательно вглядывается, взгляд его туманится.

— В самом деле прелестное, — бормочет он.

— Робин, мы обязаны немедленно опубликовать их! Их должен увидеть весь мир! Я лично позвоню газетчикам; кстати, нет ли среди них кого-то, кому бы вы хотели показать фотографии прежде всего? И можно ли сделать копии?

— Конечно, разумеется. Мы непременно сделаем все, как вы говорите, Альберт, — успокаивает Робин викария, дрожащего от волнения.

— Что ж, джентльмены, вынуждена оставить вас с вашей… важной работой. Эми, должно быть, уже одела детей. Мы обещали свозить их в Тэтчем, купить сладостей, — весело произносит Эстер, однако, если она и надеялась вызвать какие-то эмоции сообщением о своем отъезде, ее ждало разочарование.

— Даже не знаю, что и думать, — признается Эстер сестре, когда они медленно бредут по Бродвею в Тэтчеме, держа над головой зонтики от солнца, лучи которого бьют едва ли не с физически ощутимой силой.

Элли с Джоном тащатся следом, ссорясь из-за пакетика с лакричными конфетами. Городок затих, придушенный жарой. Из кузницы доносится стук молота по металлу, медленный и неровный, как будто даже у Джека Мортона, привыкшего к жару, в этот день отяжелела рука. А те обитатели Тэтчема, которые решились в это время на неспешную прогулку, морщатся от неистового солнца. Жирные мухи вьются у них над головами с доводящим до белого каления упорством.

— Пойдемте, дети. Спустимся к реке, посмотрим на уточек, — бросает Амелия через плечо, и в ее голосе слышится нетерпение. — Ты имеешь в виду фотографии? Ничего удивительного. Конечно, я должна сначала увидеть их собственными глазами, прежде чем высказывать свое мнение, однако… — Она пожимает плечами.

— Однако? Ты подозреваешь, что они… ненастоящие?

— Как они могут быть настоящими? Прошу прощения, Этти, но это уже чересчур. Эльфы на вашем лугу. Вот еще! И ты утверждаешь, что он был совершенно один, когда делал фотографии и когда проявлял их?

— Ну да. Альберт с ним больше не ходит «призывать», а в кладовку Робин никого не пускает. Это теперь его проявочная. — Эстер с опаской обходит развалившегося посреди тротуара пятнистого пса мясника. Веко у пса дергается, когда она задевает его краем подола.

— Ага, вот и ответ! У него было полно возможностей подправить изображения… Не понимаю, как он вообще надеется убедить кого-то, если сделал все в такой тайне, — заявляет Амелия.

— Кажется, что… это похоже на реального человека… фигура… Только… все слишком размыто, поэтому трудно сказать, фея ли это или просто… женщина, — говорит Эстер неуверенно. — Но ведь это же не может быть человек. Кто? Никто по доброй воле не стал бы участвовать в подобном обмане. И ни у кого в деревне нет таких длинных и светлых волос, никто не танцует на лугу до восхода солнца. Нет. Должно быть, здесь другое объяснение… Может быть, они настоящие, — заключает она. — Альберт в этом уверен.

— Да. Совершенно очевидно, что Альберт сильно… увлекся всем этим.

— О да. Он верит всему, что бы ни сказал Робин, — подтверждает Эстер, даже не пытаясь скрыть горестных интонаций в голосе.

— Поразительно, как быстро они сошлись.

— Воистину. Очень близко сошлись. Иногда… иногда я ловлю на себе взгляд мистера Дюррана, он смотрит так странно, что у меня возникает вопрос…

— Какой, Этти?

— Я спрашиваю себя, не знает ли он обо мне что-то такое, чего ему не следовало бы знать?

— Ты хочешь сказать, что Альберт мог проявить нескромность? Рассказать о вашей… супружеской жизни?

— Возможно, как я делюсь с тобой, так Альберт… делится с Робином, — произносит она с сомнением.

Амелия делает резкий короткий вдох и на мгновение задумывается.

— Та речь, которую он произнес вчера вечером, об ундинах… ты предполагаешь, что он имел в виду?.. — высказывает она догадку.

— Ты должна лучше меня понимать, если он имел в виду именно это, — отвечает несчастная Эстер.

— Мне кажется, он просто хотел смутить нас! Какой мерзавец! — Амелия говорит, понизив голос, шокированная. — Что ж, это только подтверждает то, что я подозревала с самого начала, сестричка.

— А что ты подозревала?

— Что этот мистер Дюрран не тот, за кого себя выдает. Будь осторожной, моя дорогая. Не подпускай его близко и… постарайся вообще держаться подальше от всего, что связано с эльфами.

— Но как я могу держаться подальше от того, чем так увлечен мой муж? — спрашивает Эстер.

Амелия молчит несколько минут, видимо глубоко задумавшись.

— Должна признать, ситуация непростая. Мне кажется, лучше всего как можно меньше говорить об этом вне дома, стараться заронить в Альберте зерно скептицизма, если такое вообще возможно, и надеяться, что это дело скоро завершится. Приступ безумия, вызванный небывалой жарой, вот и все, — произносит она в конце концов.

— Скептицизма? Да Альберт уже пишет об этом статью! Они собираются обратиться в газеты, опубликовать фотографии… Наверняка это должно означать, что Робин честен. Что он не собирается никого обманывать. Иначе он не стал бы рисковать и выставлять себя на всеобщее обозрение.

— Но что ему терять, Этти? Он никому не известен, он жаждет признания… тогда как у Альберта серьезная репутация, он заметная фигура в обществе, давно служит Церкви… Он придает респектабельности всей затее, однако же если разразится скандал… — серьезно произносит Амелия.

— В таком случае Альберт пострадает гораздо больше, чем мистер Дюрран?

— Несомненно, дорогая.

— Но… что же мне делать? — восклицает Эстер, готовая расплакаться от страха.