Читать книгу "Хранитель Виртуальности - Владимир Гусев"

Клеопатра бросается к Заратустре на грудь.

— Юра, что делать?

— Клео! — изумляюсь я. — Не ты ли не далее как вчера говорила о том, что безумно любишь меня? Разве не на моей груди ты должна плакать?

— Я ненавижу тебя! — кричит сквозь слезы Клеопатра. Не люблю смотреть, как красивая девушка плачет… на груди другого мужчины.

— Вот, возьми, — протягиваю я ей капсулу с красным порошком. — Вы будете жить недолго, но счастливо, и умрете в один день. Очень скоро умрете.

Клеопатра берет капсулу.

Вот умничка. Это ее единственный рациональный поступок за все время нашего знакомства. Ведь если бы она не приняла чайна рэд, мне пришлось бы очень скоро убить ее.

Через секунду Клеопатра швыряет капсулу мне в лицо, и я понимаю: эта женщина органически не способна действовать рационально.

Что ж, тем хуже для нее.

Я вскакиваю со стула, выхватываю пистолет и не отказываю себе в удовольствии напоследок спеть:

— Гуд бай, май лав, гуд бай…

— Подожди, Логвин, — останавливает меня Юрчик. — Объясни нам на прощание такую вещь: как вам, даймонам, удается делать такие фокусы?

Он показывает на дисплей мобильного теркома, загромождающий наряду с еще какими-то приборами обшарпанный стол в торце кузова. На дисплее я вижу какое-то странное, до боли знакомое изображение.

— Отойдите в угол! — требую я. — Не в этот, в дальний!

И лишь убедившись, что Юрчик не сможет достать меня в прыжке, смотрю на дисплей. Конечно, я мог бы смотреть одним глазом на дисплей, другим на Юрчика. Но, боюсь, это показалось бы ему несколько странным. Так что мы уж по-простому, по-людски…

На серой стене распластался совершенно голый человек странного зеленого цвета. Он пытается что-то достать, у него не получается, и тогда человек медленно превращается в гигантскую двухвостую змею с человеческой головой посредине туловища.

— Вы засняли меня инфракрасной камерой! — догадываюсь наконец я и вновь поднимаю пистолет. Медленно так, неторопливо. Мне нравится смотреть на обывателей, которые через секунду умрут и понимают это. Есть в этом какой-то драматизм, какая-то интрига. — Что ж, тем хуже для вас…

Глава 29

В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель.

Ф. Ницше. Так говорил Заратустра

Но выстрелить я не успеваю. Юрчик делает странное, нерациональное движение рукой, и прямо мне в лицо из огнетушителя бьет струя какой-то липкой жидкости. Я стираю с лица пену, на мгновение успеваю увидеть Юрчика, стреляю в него, но новая волна пены вновь залепляет мне лицо и течет за шиворот. Я стреляю еще раз, наугад, но этот выстрел оказывается последним: Юрчик, воспользовавшись тем, что я ничего не вижу, вырывает у меня пистолет.

Я чувствую, как меня поливают сразу из нескольких огнетушителей.

Щелкнув по колпачку авторучки, я приказываю своим сатанистам:

— Срочно к фуре! Убейте всех, кто там есть!

— Слушаемся, мессир! — успевает ответить старший из сатанистов, после чего я замолкаю — в рот попала пена — и перестаю что-либо слышать.

Это значит, что пена полностью залепила мне уши.

Я пытаюсь наугад найти выход из фуры, но, споткнувшись обо что-то, падаю.

Меня продолжают поливать пеной.

Я пытаюсь отплеваться, но получается у меня плохо. К тому же пена очень быстро застывает. Похоже, через несколько секунд я вообще потеряю подвижность.

«Предок! На меня напали, облили какой-то пеной и обездвижили! Возможно, понадобится помощь».

«Ты где?»

«В кузове фуры, недалеко от старой электростанции, по Волоколамскому шоссе».

«Номер фуры?»

«МТА 47–58 ПУРГА».

«Сейчас я пришлю группу. Постарайся продержаться хотя бы полчаса. Сможешь?»

«Полагаю, да. Чтобы не разводить канитель, уничтожьте фуру из гранатометов. Группа прилетит на тарелке?»

«Весь наличный транспорт был задействован на уничтожение бомб, ближайшие тарелки далеко. Но с учетом возможности утечки важной информации сейчас попробую вызвать одну из них. В любом случае готовься противостоять взрывам гранат».

«Готовлюсь. Храни тебя Первый».

«И тебя храни».

Почувствовав возле своих ушей какую-то возню, я пытаюсь встать, но ни руки, ни ноги не слушаются меня. Конечности еще движутся, но с каждой секундой амплитуда возможных перемещений уменьшается.

Так вот что чувствует муха, пеленаемая пауком в паутинный саван…

В мою правую щеку тычется что-то острое, и я начинаю слышать окружающие звуки.

— Осторожно, не порежь его! — говорит жалостливая Клеопатра.

— Не переживай. Эту тварь нельзя порезать. Она боится только огня и едких химических веществ. Эй, Логвин, ты слышишь меня? — спрашивает Юрчик.

Идиот. Как я могу что-то отвечать, если мой рот забит пеной?

Все-таки обыватели даже с высоким КИ малость туповаты.

Можно было бы, конечно, вырастить рот на месте уха. Но тогда я стану плохо слышать. А получать информацию в звуковом диапазоне для меня сейчас важнее, чем распространять таковую.

— Он не может говорить! — догадывается Клеопатра. Но Юрчик уже и сам вырезает дырку в «паутине» напротив моего рта.

— Логвин, ау! — кричит мне Заратустра в самое ухо. Я выплевываю пену изо рта, спокойно спрашиваю:

— Что происходит?

— Захват языка.

— Чего-чего?

— Захват вражеского агента, который должен будет поделиться с нами кое-какой информацией.

Я до предела увеличиваю чувствительность моего не закрытого пеной уха.

Когда же приедут сатанисты? Они мне очень, очень нужны!

— Я не язык и не вражеский агент, я — твой шеф!

— Состав, которым мы тебя облили, — аналог напалма. У меня в руках коробок со спичками. Вы в детстве не развлекались стрельбой горящими спичками? Ах да, у вас же не было детства!

— Немедленно освободи меня!

— Так вот, если ты сейчас не расскажешь нам правду и только правду о себе и других агентах, я вынужден буду выстрелить спичкой. Тебя ведь не берут даже серебряные пули, да? Только — всеочищающий огонь!

— Если ты немедленно не освободишь меня, то скоро здесь появятся три трупа. По тебе я вряд ли буду скучать, а вот твою подружку жалко. Клеопатра ведь твоя подружка, не так ли?

— Совершенно не так! Клео — моя жена.

— Фью… — пытаюсь я свистнуть, но у меня это, как обычно, не получается. — Тебе повезло. У тебя ласковая, нежная жена. И очень темпераментная. Изменяя тебе, она доставила мне массу удовольствия. Клео, расскажи мужу, я хороший мужчина?