Читать книгу "Тандем - Константин Ковальский"

Но американского любителя сенсаций быстро вывели на чистую воду, раскрыли его фотомонтаж, и в 1869 году он предстал перед нью-йоркским судом.

Знаете, в чем основная проблема? Разоблачения афер известных предсказателей, магов и пророков благополучно забывают, а дутые сенсации, основанные на их вранье, живут и поныне.

Я думаю, дело тут в особенностях человеческой психики. Вера в разные глупости сильнее тяги к знаниям. Ведь даже если и выходит толковая литература, вроде «Мистика, КГБ и психиатрия» Михаила Буянова или «Искусство обмана» Юрия Щербатова, такие книги тонут под лавиной оккультной макулатуры. Они не в состоянии пробиться к разуму простого обывателя. Отдельные попытки, вроде моей, открыть глаза людям тоже обречены на провал – вера в необычное неистребима!

Сейчас я открою вам большой секрет, почему так происходит. Готовы? Человек ХОЧЕТ быть обманутым! Ему так удобней. Вот и все.

В силу обстоятельств, традиций, а в основном – лени человек отказывается от доказательств. Причем отказывается сознательно. Так проще жить. Вера – это знание, не требующее доказательств. Людям некогда, да и не хочется самим искать эти доказательства. Гораздо проще довериться кому-нибудь: священнику, пророку, депутату или главе государства. Они уже все придумали за тебя, у них есть готовая программа, новое религиозное течение или план на пятилетку. Все расписано и обоснованно, чего мозги зря напрягать?

Но там, где человек отказывается от доказательств, он рискует быть обманутым. Вот обратная сторона любой веры. Никогда не забывайте об этом.

Наша жизнь, несмотря на прогресс науки, все еще полна загадок. И это здорово, иначе жить стало бы совсем неинтересно. Вроде того, как если бы всем стали известны секреты всех фокусов, и иллюзионист уже не смог бы никого обмануть.

Но обман последнего приятен, он доставляет радость и приносит восторг, тогда как у любого другого обмана цели совершенно другие: запудрить вам мозги, опустошить карман, ввести в заблуждение, обхитрить и оболванить. И мое искреннее пожелание всем читателям: пусть единственным человеком, который вас обманывает, будет фокусник.

И хотя я понимаю, что мое пожелание трудноосуществимо, хочется верить, что когда-то так оно и будет.

С уважением

Даниил Меджиславский».

Данила перечитал написанное, сделал несколько поправок и отправил по Интернету Юле. Эту работу журналистка сможет поделить на две, а то и на три статьи. Затем, посмотрев на часы, стал собираться. Встреча с Зацепиным у профессора была назначена на семь вечера.

* * *

– Мне не нужен его труп, но проучить его необходимо так, чтоб на всю жизнь запомнил.

Варфоломей строго посмотрел на двух парней, стоящих перед ним: оба высокие, но один худой, сутулый, с синими от наколок пальцами, второй – здоровяк с короткой стрижкой и жвачкой в мощной челюсти. Глубоко посаженные маленькие глазки уголовников флегматично смотрели на экстрасенса. Им было все равно, кого избивать, ломать, калечить, лишь бы деньги платили.

– Вы все поняли? – Экстрасенсу показалось, что его не слушают.

– Да все нормально будет, – по-блатному растягивая слова, сказал Череп. – Первый раз, что ли?

Немногословный угрюмый Утюг молча кивнул, подтверждая слова напарника.

– Адрес запомнили? Он там квартиру снимает.

– Угу.

Варфоломей вытер вспотевший лоб, и это не ускользнуло от быстрых глаз Черепа.

– Не боись, все будет тип-топ. В понедельник его и сделаем.

* * *

Профессор согласился на встречу почти сразу. Данила в двух словах объяснил ему причину, и засидевшийся без умственной работы Александр Борисович, сочувственно качая головой, дал согласие.

Данила ждал у подъезда. Вместе с Юлием явился Богдан. Киреев, не видящий смысла в этих посиделках, отправился к очередному антиквару, отправив вместо себя молодого сотрудника. Новые обстоятельства, открывшиеся в деле, снимали практически полностью подозрения с Меджиславского. Хотя смутные подозрения у Зацепина остались. Он не мог объяснить их причину, они занозой сидели внутри, но расшифровке не поддавались.

Юлий познакомил Данилу с восторженно глазевшим на него стажером, и они поднялись к профессору.

– Как вам, наверное, рассказал Данила, – начал Зацепин после обычных приветствий, – мы расследуем серию преступлений.

Профессор кивнул головой:

– Да, он говорил мне, но я все еще не понимаю, чем могу помочь, я ведь не криминалист.

– У меня есть предположение, что человек, совершивший эти убийства, считает себя кем-то вроде современного инквизитора.

Профессор с иллюзионистом расположились в креслах, оперативники присели на диван.

– Что дает вам основания так считать?

– Убиты девушка-медиум и мужчина-колдун. Мы отработали их связи, установили круг общения… В общем, между собой они связаны не были, если не считать рода их потусторонних занятий.

Профессор выудил сигару и, чиркнув спичкой, закурил.

– Это все?

– Стало также известно, что перед убийствами этим людям звонил неизвестный, действовавший якобы от имени инквизиции. Через некоторое время он их зарезал.

– Зарезал? Хм… Вообще-то, это было не в духе инквизиторов прошлого. Существовала традиция, запрещающая церковнослужителям лить кровь.

– Почему? – спросил Богдан, тоже решивший принять участие в разговоре.

– Видимо, это считалось не по-христиански. Инквизиторы старались сводить физическое пролитие крови к минимуму.

– А как же знаменитые пытки?

– Они использовали дыбу, тиски для зажима пальцев, воду и другие вещи, избегая пролития крови. Так причинялись страдания с минимумом телесных повреждений. Костер из той же области… Могу предположить, что ваш инквизитор недостаточно хорошо знает такие нюансы.

– Хм… возможно. А зачем нужны предварительные звонки?

Профессор выдохнул облако дыма и улыбнулся:

– А вот тут у меня есть предположение. Инквизитор, прибывая в город, созывал всех жителей и читал им торжественную проповедь о своей миссии и цели своего визита. Его приезд, кстати, очень пышно обставлялся: торжественная процессия…

– Какая связь? – нетерпеливо спросил Зацепин. Ему были неинтересны подробности из жизни Средневековья, по крайней мере сейчас. Необходимо вычислить убийцу, а для этого нужны конкретные факты, которые можно было бы сопоставить и загнать доморощенного инквизитора в угол.

– А связь такая, – несколько недовольно ответил профессор. – Собрав народ, он предлагал откликнуться всем людям, желающим покаяться в ереси или занятии колдовскими делами в течение пятнадцати-тридцати дней.

– Но какой дурак согласится на такое? – удивился Юлий. – Его ведь сразу на костер!