Читать книгу "Жара - Виктор Степанычев"

Примерно так же обстояло дело и с физическим состоянием соперника. Рельеф мускулатуры Мекебы впечатлял кого угодно, но только не его противника. Накачанные мышцы очень часто не помогают, а, наоборот, мешают в проведении того или иного приема. То же самое и с выносливостью бойца. Лишняя мышечная масса не располагает к длительному и, естественно, изнурительному ведению боя. Вот и по лицу «штурмана», хотя с начала боя прошло, считай, ничего, уже потекли струйки пота.

Реальной опасности в действиях Мекебы Веклемишев не видел, как и не было желания продолжать схватку. К тому же и зрители стали возмущаться пассивностью белого бойца. Это специалист мог определить, что Вадим по классу куда выше суетящегося «штурмана», а его с виду незатейливые уходы от града сыплющихся ударов — проявление настоящего мастерства. Тратить время, а главное — энергию, на уличного драчуна Веклемишева не прельщало, поэтому судьба первого бойца должна была решиться в ближайшие секунды.

Очередная атака зулуса не отличалась разнообразием. Смахнув с лица капли пота, Мекеба вновь издал громкий крик, видимо, чтобы подбодрить себя и зрителей, и двинулся к противнику, стоящему посередине арены с безвольно опущенными руками. Черные соотечественники поддержали своего бойца, дружно закричав в едином, надо полагать, патриотическом порыве. Сотни глоток выдали невообразимый рев, слышимый далеко от места разворачивающихся событий.

Правда, выступление национального зулусского хора мальчиков продолжалось считаные мгновения. Потрясающий окрестности ор резко оборвался, обрушив на арену гробовое молчание. Замолк и тамтам. Основная часть народа так и не разобралась в случившемся. Только что черный боец налетел, словно ураган, на белого чужака, и вот уже он бездыханный лежит у его ног. По крайней мере, именно такую сцену наблюдало большинство ошеломленных зрителей.

Мекеба в очередной «бульдозерной» атаке бросился на Вадима, спокойно стоящего вполоборота к сопернику. Коронная связка, неоднократно приводившая его к победе: обманное движение кулака… голень стремительно пошла к ребрам… потом — закрутка и хлесткий удар подъемом в голову… «Штурман» не успел понять, что случилось с ним и с окружающим миром. Противник исчез из поля зрения зулуса, как и пропало ощущение тяжести. Он лишь понял, что неведомая сила подняла его в воздух, однако самого приземления, а точнее — удара своего тела о землю, не почувствовал. Веклемишев поймал противника на элементарную подсечку, правда, проведенную мастерски, так что окружающие не сумели поймать ни начала стремительного броска в контратаку, ни, собственно, ее продолжения. Мекеба еще парил в невесомости, когда дважды рука белого бойца метнулась к его груди и шее. «Голова удава», встретившись с грудной клеткой, парализовала мышцы зулуса и вызвала жесточайший спазм. Но на этом она не остановилась, а, превратившись в «голову змеи», совершила бросок к нервному узлу у основания шеи, повергнув черного бойца в темноту.

Можно сказать, Веклемишев пожалел «штурмана». По канонам настоящего боя, того, где выигрыш — жизнь, не «змея» должна была ужалить Мекебу в шею, а «удав» смять его гортань и выбить шейные позвонки. Но то же в б о ю, а не в игре!..

А со стороны случившееся виделось нереальным. Кому-то из зрителей даже показалось, что черный боец просто споткнулся и упал. В наступившей тишине послышался неуверенный крик: «Вставай, Мекеба!» Веклемишев автоматически отметил, что призыв прозвучал на английском, и на английском же языке пробурчал себе под нос знаменитое гамлетовское: «The rest is silence» — «Дальше — тишина».

Он отошел на несколько шагов от поверженного соперника и, не обращая внимания на окружающих, стал разминать ноги. Как показала короткая схватка, связки и суставы еще недостаточно разогрелись. Да и локоть правой руки чувствительно отозвался на таран «головы удава».

Вадим не смотрел по сторонам и, казалось, не видел ничего вокруг, занимаясь своим делом. А на арене и вокруг нее, несмотря на потрясение, вызванное поражением черного бойца, закружилась вполне деловая суета. «Могучего» Мекебу, потихоньку приходящего в себя, что подтвердило жалобное басовитое стенание, охранники в цивильном подхватили за руки за ноги и потащили в балаган. В толпе усилился гомон и опять замелькали, затряслись над головами руки с зажатыми в них купюрами. Похоже, ставки в тотализаторе стали резко менять пропорции.

Но продолжалось это недолго. Опять забил тамтам, и на арену, согласно объявленному регламенту, вышел новый боец. Народ зашумел, однако не слишком сильно, не так, как встречал Мекебу. Веклемишев бросил испытующий взгляд на Мамба-Шаку и разглядел в его лице и глазах уже не иронию, а искренний интерес и как будто тревожное ожидание. Что это означало? И относилось ли данное ожидание к нему лично или его сопернику под номером два? Или к обоим?

Разминая и массируя суставы кистей, Вадим внимательно осмотрел нового противника. Это был высокий молодой негр, среднего, почти сухого телосложения. Как и Вадим, он вышел на арену босиком и с голым торсом. Из одежды на нем были лишь белые холщовые штаны. Никаких мочальных подвязок и юбок, как и ритуальных плясок, проходов перед зрителями и ругани, похоже, во втором туре не предусматривалось. По крайней мере, соперник Веклемишева «намба ту» не проявил ни капли инициативы в данном направлении, он скромно занимался разминкой на краю арены неподалеку от трона. Мамба-Шаку что-то негромко ему говорил, на что юноша послушно кивал.

Кстати, зрители отнеслись к вопросу отсутствия танцевального камлания и традиционного оскорбления личностей вполне наплевательски. По мнению Вадима, их больше интересовали ставки «черного» тотализатора. Однако скоро народ, завершив финансовые дела, вполне по-европейски, то есть нестройными аплодисментами, потребовал зрелища. У Веклемишева сложилось впечатление, что основной массе зрителей, в отличие от «штурмана» Мекебы, его новый соперник незнаком. По крайней мере, когда забил тамтам, скандировать имя черного юноши зрители не пожелали, а, вероятнее всего, оно им было неизвестно. Вадим про себя отметил, что лично его также никто и никак не объявлял. С самого начала представления он проходил по категории «белого, который причинил боль и страдания нашим братьям», и, видимо, таковым и останется до окончания турнира.

Под медленный бой тамтама глашатай что есть мочи прокричал от трона, что юный, но храбрый Лагума бросает вызов белому бойцу. Юноша вышел на середину арены, остановился в трех шагах от Веклемишева и вежливо поклонился зрителям. Те одобрительно загудели, захлопали в такт барабана и нестройно заорали имя молодого воина. Барабанщик ускорил ритм, что означало сигнал к началу боя.

Вадим повернулся к противнику, принял боевую стойку, но был вынужден вернуться в положение «вольно». Молодой зулус сложил руки на груди и в традиционном, вовсе не африканском, а более присущем бойцам восточных стилей единоборств, приветствии поклонился Веклемишеву. Тот не мог уступить сопернику в вежливости и также отвесил поклон визави.

В отличие от своего предшественника, Лагума не кинулся сломя голову атаковать соперника. Он принял «тансин» — стойку, которую Вадим определил как стандартную для многих видов борьбы: ноги полусогнуты, левая впереди правой, предплечье левой руки прикрывает брюшной пресс, правая — чуть сзади.