Читать книгу "Восхитительная - Шерри Томас"

Но как мог он сопротивляться? Стюарту были знакомы эти глаза. Он любил их.

Он вернул Майклу медальон. Мимо них прошел обливающийся потом носильщик, который толкал тележку, нагруженную пароходными кофрами. Молодая мать с усталым лицом поторапливала двух разряженных девчушек, обещая им пудинг и новых кукол в конце путешествия. Прошла элегантная пожилая чета; жена держала мужа под руку.

До сознания Стюарта наконец дошло, что Майкл выжидательно смотрит на него. Нужно было что-то сказать, но что? Что полжизни был влюблен в порождение собственной фантазии? Что за эти десять лет она могла бы разыскать его и сказать правду, но предпочла этого не делать? И мало ей было одного раза! Она явилась, чтобы сломать его судьбу снова.

– Это она, – признался Стюарт.

– Вот, мадемуазель Портер, позвольте-ка мне, – сказала Верити.

После встречи с Марджори и Майклом Верити совсем не могла спать. Тогда она взяла шляпку Марджори, открыла коробку с лентами, купленными для девушек к Рождеству, и украсила ими ее жалкий, поношенный капор. А потом справедливости ради украсила лентами и шляпку Бекки.

Она затянула ленту под подбородком Бекки нарядным узлом и развернула девушку лицом к зеркалу.

– О, спасибо, мадам! – восхищенно вскричала Бекки.

Марджори, напротив, смотрела на шляпку в глубоком недоумении:

– Куда делась моя шляпа?

– Это твоя шляпка, Марджори, – нетерпеливо ответила Бекки, твердя одно и то же уже в десятый раз. – Просто мадам ее украсила.

– Не мое, – упрямо возражала Марджори.

Верити устало вздохнула. Как она могла свалять такого дурака? Следовало сообразить, что Марджори скорее расстроится, чем обрадуется, когда знакомый предмет туалета вдруг ни с того ни с сего превратится во что-то новое.

– Вы правы, мадемуазель Флотти. Это другая шляпка. Ваша старая дожидается дома. Сейчас мы поедем домой и найдем ее там. А теперь наденьте новую, чтобы мы могли идти.

Они уже успели попрощаться с другими слугами, прежде чем все разошлись – ведь сегодня был выходной воскресный день. Предстояло спуститься по служебной лестнице и покинуть опустевший дом через дверь черного хода.

– Мы поедем на метро, мадам? – спросила Бекки, когда они уже выходили на Кэмбери-лейн.

– От метро ваши волосы и платье пропахнут машинным маслом, мадемуазель Портер, – возразила Верити. – Возьмем кеб.

Стюарт! Он шагнул на мостовую с противоположной стороны улицы, направляясь к дому. Верити попятилась назад, на ступеньки, но сзади стояли девушки, отрезая путь к спасению. Она оглянулась на Стюарта. Он смотрел прямо на нее.

Его взгляд пригвоздил Верити к месту. Но парализовало только ее, не его. Стюарт шел как ни в чем не бывало, размеренно постукивая тростью. В его лице она не прочла удивления, не прочла вообще ничего.

Может, он ее не узнал? Но в любом случае понял, кто она такая. Женщина средних лет, выходящая из его собственного дома. Кто же еще, как не Верити?

– Мадам? – робко позвала Бекки.

Верити стояла у них на пути, не пуская на улицу. Она отодвинулась, еле держась на ватных ногах, и ступила на обочину в ту же минуту, что и Стюарт. За ее спиной Бекки сделала реверанс. Ее примеру последовала Марджори.

– Мадам, минуту вашего внимания, – сказал Стюарт, не останавливаясь.

Распахнув перед нею дверь, он дожидался, когда Верити войдет. У нее не оставалось выбора.

– Ждите здесь, – велела мадам Дюран помощницам.

Последнее, что увидела Верити, – разинутый рот Бекки, когда она вошла в дом через дверь, предназначенную лишь для хозяина и его гостей.

Глава 19

– Ждите здесь, – велел Стюарт в тех же словах и в том же приказном тоне, что и она Бекки и Марджори.

Он поднялся вверх по лестнице, оставив ее одну в холле. Верити поставила на пол чемодан и сняла перчатки – ладони немилосердно потели, и ей не хотелось портить лучшую пару перчаток.

Высокие часы-футляр по-прежнему украшали холл, как и картина Констэбла, к которой добавилась новая, неподписанная акварель. Рядом с чиппендейлским пристенным столиком теперь стоял стул работы Хепплуайта[24]. На него-то Верити и села. Разумеется, ей не следовало этого делать, но ноги по-прежнему ей не повиновались.

Часы громко тикали, отбивая минуты. Милый, домашний звук сейчас отдавался дрожью в ее сердце. Верити вытерла мокрые ладони о юбку. Сейчас бы хороший глоток чего-нибудь крепкого!

«Не хотите ли виски?»

Сейчас она бы тоже не отказалась. Заслышав шаги мистера Сомерсета на лестнице, Верити вскочила. Стюарт вошел, держа в руках большую нарядную коробку. В таких обычно доставляют сшитую на заказ обувь постоянным и уважаемым клиентам.

– Это ваше, – по-английски сказал Стюарт.

– Мое? – невольно вырвалось у Верити английское слово. Кажется, при звуках ее речи он зло стиснул зубы.

– Теперь можете уезжать. – Стюарт сунул коробку Верити, практически толкнул ею в грудь. Она взяла ее и попятилась.

– Сэр, что это?

– Кое-что из ваших вещей, – холодно ответил он. – Доброго дня, мадам.

Не веря своим глазам, Верити наблюдала, как он уходит. Где-то вдали, недоступная взгляду, мягко хлопнула дверь кабинета. Считанные дни назад он ее любил. Когда-то давно хотел жениться. Имело ли сейчас все это хоть какое-то значение? Неужели их история не стоит даже того, чтобы сказать друг другу несколько теплых слов на прощание?

Мадам Дюран поставила коробку на приставной столик и откинула крышку. Под серой переливающейся салфеткой обнаружилась отнюдь не пара щегольских сапог, но пара бурых резиновых галош. Вовсе не новых – Верити видела потертые, затвердевшие и рассыпавшиеся мелкими трещинками места. Но галоши были чистые, ни пятнышка грязи на заботливо отполированных боках. Хотя кто, находясь в здравом уме, станет доводить до зеркального блеска галоши, если дождь идет каждый день, и галоши...

Вскрикнув, она зажала рот ладонью. Эти галоши когда-то принадлежали ей. Ну, не совсем ей, она позаимствовала их у мистера Симмонса, главного садовника. Тогда он был новичком в Фэрли-Парк и не относился к Верити с презрением, как многие другие слуги после того, как она перестала делить ложе с Берти. Верити пришлось купить ему новую пару, поскольку эти она забыла в Саммер-Хаусинн.

Но для Стюарта это были именно ее галоши. В коробке лежали пакетики с высушенными лимонными корочками и лавандой. Мистер Симмонс умер бы от смеха, доведись ему узнать, что его старые уродливые галоши удостоились таких почестей. Верити самой захотелось истерически рассмеяться – хотя первая слеза уже упала ей на тыльную сторону ладони.