Читать книгу "Шутка - Наталья Андреева"

Как и в прошлый раз, они пошли по аллее, и так же накрапывал мелкий дождик, только листва изменилась — сентябрь уже успел насыпать щедрые горсти золотых и багряных монеток в прежнюю густую зелень.

— Я просто хотела тебе рассказать, что было после того, как я…

— Умерла, да?

— Откуда знаешь?

— Я был на твоих похоронах. Нет, при твоей первой жизни мы не встречались. Кандидат в депутаты Сальников привлек меня к избирательной кампании уже после гибели своей дочери в горах. Чтобы я помог надлежащим образом осветить это в прессе. Через редактора одной солидной газеты. Моего хорошего знакомого, между прочим. Вот и я пришел на это дело взглянуть. На похороны. А неплохо все смотрелось. И на кладбище, и потом, в прессе. Я сам помогал выбирать твою фотографию для памятника. И когда снова увидел твое лицо… Нет, я не сразу вспомнил. Живой человек — это совсем другое. Но все-таки вспомнил. Еще там, на курорте.

— Почему не сказал?

— Ты же сама не захотела слушать. В конце концов, это твое дело, под каким именем жить, с кем жить и как жить. Удивился просто, как это все в жизни повторяется. Сначала твой отец искал киллера, потом ты сама обратилась за тем же. Почему именно вашей семье люди так мешают, а? Что, обязательно надо их убивать?

— Что ты говоришь, Валентин! Какого еще киллера искал мой отец?

— Самого обычного. Черт, смешно как! Киллеры в нашем обществе сейчас — самое обычное дело. Да… Он вдруг узнал, что его любимая жена встречается с первым мужем. Некий доброжелатель передал ему фотографии. А надо сказать, Михаил Федорович был ужасно ревнив. Фотографии-то эти были самые банальные и не слишком откровенные. Ну, стоят они себе на улице, целуются. Любовь у людей, сразу видно. А он захотел этого мужика убить. Не своими руками, разумеется.

— Откуда ты знаешь, что было на этих фотографиях? — хрипло спросила Люда. И Валентин догадался:

— Неужели же это ты их снимала?

— Да. Я.

— Вот так номер! — Он рассмеялся как-то невесело. — Теперь понимаю. Дамочка на бежевых «Жигулях». Я сразу понял, что в парике. Но лица тогда не разглядел.

— Красный «Гольф». У тебя был красный «Гольф».

— Ну да, был. Я быстро сообразил тогда, что у нас с этой дамочкой общие интересы. И, грешным делом, решил ее подставить. — Валентин сделал паузу, а потом спросил: — Ведь он тебя в тот вечер ждал в офисе в девять часов?

— А пришел ты. Но как же так? Почему? Ты же только посредник?

— Да, сейчас только посредник. А тогда твой отец меня крепко за горло взял. Старые дела. Ведь это он мне дал совет, какого рода бизнесом надо заниматься. И поначалу сам с нужными людьми сводил. Так что, Ляля, у нас с тобой в некотором роде один папа. У тебя родной, а у меня крестный. И ты мне вроде как сестра получаешься.

— Я тебе не сестра! Ведь это чудо какое-то, что ни меня, ни Якушева в тюрьму тогда не посадили!

— Якушев, Якушев… Твой муж, да?

— Он приехал чуть раньше меня. И первым нашел и Алексея Александровича, и тот пистолет, что ты предусмотрительно на столе оставил.

— Что ж, чистое было дело. Меня даже ни разу потом не побеспокоили. А ты молодец, раз сумела вывернуться. Я сразу почувствовал в тебе родственную душу. Так что не переживай, Ляля. Ты же меня сегодня не за этим позвала?

— Погоди… Я никак не могу успокоиться. Я всегда думала, что первого мужа моей мачехи убил совсем другой человек!

— Какая теперь разница?

— Но ведь все могло быть по-другому!

— Не могло. Во всяком случае, для меня. Если бы я тогда вдруг вылез из своего красного «Гольфа» и подошел к женщине в бежевых «Жигулях», она никогда не стала бы мне так дорога, как ты. Понимаешь?

— Но почему?

— Потому что я не мог полюбить ту женщину. Мне обязательно надо было встретить эту.

Когда Валентин ее обнял, Люда не выдержала и опустилась вместе с ним на ближайшую скамейку. Ноги подогнулись, так она испугалась вдруг всех этих разом вернувшихся из ее прошлого призраков.

— Значит, это не такая уж глупая история? — спросила она.

— Ты имеешь в виду нашу с тобой любовь? Да уж, глупее не придумаешь. Свела же судьба, а? И кто тебе на этот раз мешает? Не Леня ли?

— Леня утонул, — коротко сказала она.

— Да ты что? — Валентин помолчал немного. — Но это даже к лучшему. Я уж испугался, что мальчишка начал зарываться и ты в нем наконец разобралась. И решила поступить, как всегда, радикально.

— Я хочу, чтобы умер мой муж, — не стала тянуть Люда.

— Ляля, да ты что? — повторил он. — Не проще ли будет развестись?

— Нет. Не проще. Это уже серьезно: или я его, или он меня.

— Что ж, раз так… Тебе решать. Где, когда?

Люда достала из сумочки фотографию:

— Это он. Без комментариев. Если бы я взялась его описывать, изо рта посыпались бы зеленые жабы и змеи.

— Так его ненавидишь? — Валентин взял в руки фотографию.

— Больше. От ненависти не только до любви один шаг, но и до жалости. А этот человек для меня просто уже мертвый. Он и должен таковым быть. Я даже знаю, где и когда его будет удобнее убить. И чтоб на меня никаких подозрений. Мы во вторник должны поехать на похороны Лени. Вместе. Поэтому и я, и муж будем ночевать на новой квартире. Я скажу, что пора переехать окончательно, тем более что ремонт сегодня закончен. Я не могу больше видеть чужих людей в квартире, сама разогнала рабочих. Хватит. Что сделано, то сделано. Теперь это уже никакого значения не имеет. Так вот: там, напротив, старый дом, в доме наверняка есть чердак или подвал. Или пусть ждет где-нибудь на лестничной клетке. Потому что мы выйдем из подъезда в десять часов плюс-минус пятнадцать минут. Скорее плюс, потому что Якушев копуша. Гараж я пока не купила, машина будет стоять у подъезда. У твоего парня будет пять минут. В десять утра на улице народу немного. Двор тихий, к тому же проходной. Уверена, что если он заранее все осмотрит, то уйдет легко. А я постараюсь упасть в обморок и отвлечь на себя внимание. Короче, подыграю, как смогу.

— Очень разумно.

— Я хочу, чтобы это сделал тот же человек, что и в прошлый раз. Я ему доверяю.

— И это разумно.

— Тариф тот же?

— Да.

— Я привезла. Эти деньги целую неделю с собой вожу.

— Зачем?

— Чтобы чувствовать, что он уже мертвый.

— С тобой все в порядке? — насторожился Валентин.

— Не беспокойся. Это последнее, что мне осталось сделать.

— А потом?

— Потом все сначала.

— А знаешь, это была хорошая идея, с твоей смертью. Иногда так хочется начать писать свою жизнь с чистого листа! Исчезнуть, осесть где-нибудь в маленьком городишке, читать философов и выращивать на грядках огурцы. Оказывается, у каждого из нас в душе есть маленький домик. С чистенькими занавесочками на окнах, с уютной спаленкой и той тишиной, которой иногда так не хватает. Но не все успевают вытащить эту мечту на свет божий.