Читать книгу "Русалка - Кэролайн Дж. Черри"

— Скажи мне, — очень мягко спросила его Ивешка, чуть наклоняясь вперед, — сколько людей живет в Воджводе?

Ему никогда в голову не приходило интересоваться этим. Он прикинул, ошеломленный этим вопросом, и у него вышло пять тысяч. Но потом он решил, что их могло быть и десять.

Затем, неожиданно сжавшись от подступившего ужаса, он подумал об окружавшем их лесе, в котором осталось одно единственное живое дерево.

— Не знаю, — ответил он. — Я не уверен, что знаю это.

Ивешка продолжала смотреть на него. Казалось, что вокруг все остановилось, и была лишь одна, ничем не нарушаемая невыносимая тишина.

— Я никогда не выходила за пределы этого леса, — раздался мягкий шелковистый голос Ивешки. — Моя мать всегда говорила, что гораздо лучше представить все окружающее тебя в своем воображении, чем увидеть саму реальность. Вот так я и представляла себе сотни домов с резными фасадами и разрисованными ставнями. А Воджвод напоминает что-то подобное?

— Да, там есть много именно таких домов.

— И люди там постоянно идут куда-то…

— Там есть и деревенские хутора, и торговые лавки, — сказал он, стараясь поизносить слова как можно более обычным тоном, не проявляя интереса к разговору. — Как и в любом городе.

— Купцы приезжали и сюда, — сказала девушка. — Еще когда была жива моя мать, она…

Неожиданно на Ивешку пала какая-то тень. Петр даже оглянулся и внимательно посмотрел через плечо, чтобы убедиться, нет ли чего-нибудь сзади него, и в тот же момент туда повернулся и Саша.

Но пространство между ними и очагом было абсолютно пустым.

— Извини меня, — начал было говорить он, вновь поворачиваясь к столу. Его сердце продолжало учащенно биться. И он увидел, что Ууламетс держал в своей ладони руку Ивешки, а тень упорно лежала на ней, и теперь была более отчетливой и глубокой, более глубокой, чем те тени, которые отбрасывали сидящие за столом Саша и Петр, и даже глубже той, которая покрывала руку Ууламетса, лежавшую на руке девушки.

— Папа, — сказала она дрожащим голосом. — Держи меня…

Петр перестал дышать, охваченный мыслью о том, что он должен сделать что-то: может быть, удерживать ее руками, или встать и освободить пространство между ней и очагом, но он не знал, что именно будет правильным в данный момент. Но через одно или два мгновенья показалось, что тень становиться меньше.

— Папа, — прошептала Ивешка, стараясь не глядеть никуда, — я не хочу умирать. Пожалуйста, не отпускай меня.

— Я и не отпущу тебя, — сказал Ууламетс. И неожиданно резко воскликнул: — Ивешка!

Она сделала легкий вздох, и тень полностью исчезла. Ее свободная рука неуверенно искала рукав Ууламетса. Она дотронулась, ощупывая его, как это могут делать только слепые, и сказала:

— Папа? Он хочет, чтобы я вернулась.

— Кто?

У девушки даже перехватило дыхание. Она сильно встряхнула головой и взглянула в угол.

Взгляд ее был направлен в сторону реки.

Петр очень осторожно переставил ноги через край лавки и начал подниматься из-за стола, направляясь за мечом.

— Не вздумай ходить туда, — сказал Ууламетс. Петр стоял и глядел на них и на Сашу, который очень тихо тоже встал на ноги.

— Мы изведем его под корень, — сказал Петр. Ему очень хотелось верить, что вторая попытка будет удачной, так как водяной, на самом деле, очень недолюбливает мечи, и что это созданье не имеет никакой силы над сидящей среди них девушкой. — Ведь ты, помнится, сказал, что не имеет значения, день стоит или ночь.

— В большинстве случаев! — сказал Ууламетс. — Не смей открывать дверь.

— Учитель, — очень тихо задал вопрос Саша, — а где же Малыш?

Прошло некоторое время, прежде, чем Ууламетс наконец сказал:

— Уместный вопрос. — Он очень осторожно поднялся с лавки, все время придерживая Ивешку за плечи. — Но давайте сначала думать о том, чего мы не хотели бы иметь здесь. Как, по силам нам это? Давайте все будем думать об этом очень упорно.

Петр очень ревностно думал о том, как это зловредное существо убирается в свою темную нору, а темный лохматый шар преследует его. Он очень желал, чтобы солнце ранним утром нашло водяного и превратило его в сморщенные беспомощные остатки змеиной кожи. Он желал этого изо всех сил, какие только мог отыскать в себе. И в этот момент почувствовал, как Сашина ладонь с силой сжимает его руку.

— Пожелай, чтобы мы все были в безопасности, — сказал мальчик.

Тогда Петр вспомнил, что Саша предупреждал его о желаниях, которые могут зайти очень далеко и даже быть неуправляемыми, особенно те из них, которые направлены на достижение всяческого вреда.

Но буквально в тот же момент его страх просто-напросто улетучился, оставляя ему лишь удивление о произошедшем, и склонил его к мысли, что ничего не случилось вообще…

Единственным воспоминанием о пережитых волненьях была только бледная напуганная Ивешка, по-прежнему держащаяся за руку отца.

— Ну вот, все хорошо, — сказал наконец Ууламетс. — Все хорошо. Все худшее позади.

Петр, на самом деле, хотел, чтобы кто-нибудь объяснил ему происходящее. Он стоял среди комнаты, ощущая рукоятку меча как нечто инородное и скорее до глупого неуместное в этой обстановке, и его не покидало постоянное чувство, что в любой момент этот мир может сам перетряхнуть себя и вернуться назад к обычным человеческим законам.

Но он жил этими ожиданиями уже несколько дней.

— И что мы теперь собираемся предпринять? — спросил он.

Но никто из присутствующих не обратил на него никакого внимания. Ууламетс по-прежнему похлопывал Ивешку по плечу, приговаривая:

— Не нужно отчаиваться. Он не сможет войти сюда. — Что же касается Саши, то он выглядел гораздо менее спокойным.

Так же выглядел и Петр. Ему казалось очень неразумно доверяться в своих планах слабо укрепленным окнам и явно непрочной двери.

Поэтому он повторил свой вопрос, на этот раз значительно громче:

— И что мы теперь собираемся предпринять?

Очевидно, этого не знал никто.

— Боже мой, — с негодованием произнес он и с этими словами подвесил меч себе на пояс, чтобы в будущем не сделать без него и лишнего шага по комнате, имея, видимо, внутреннее убеждение что находящиеся здесь два колдуна и один призрак не могли придумать никакой подходящей защиты. Он взял с полки чашку, отыскал под столом кувшин и налил себе вполне приличную порцию водки: у него не было сил просто так уснуть в столь напряженную ночь, ни сейчас, ни впоследствии, и если на то пошло, то не было никакого желания то и дело просыпаться от преследовавших его ночных кошмаров, где его хватали чьи-то руки или обвивали леденящие кольца или что бы то ни было еще, что могло возникнуть в его воспаленном мозге.