Читать книгу "Клуб заграничных мужей - Мария Жукова-Гладкова"

– Стриптизотерапия, – хмыкнула я.

– А что смеешься? – рявкнула Верка. – Да, представь себе. У баб ведь разные комплексы бывают… Мне тогда в больнице рассказывали. К ним, ну в смысле в больницу, не только после изнасилования поступают, как я. У них же есть и что-то типа консультационного пункта. Ну я не знаю, как называется. Но ведь главное – результат. И после изнасилования, кстати, большинству баб соответствующая терапия требуется. А многим и просто так.

Верке рассказали про владелицу одного крупного питерского магазина. В него, признаться, и я захаживала. Как выяснилось, про магазин слышали и Костя с Сашкой. До сорока восьми лет женщина ни разу не испытала оргазм. В советские времена она отлично училась, делала карьеру, потом занялась бизнесом и очень успешно раскрутилась. У нее двое детей от разных браков, но удовольствия от секса она никогда не получала ни с одним мужчиной. В последние годы попробовала и молоденьких мальчиков, и девочек, и групповуху, и собачек с кошечками. Но – ничего. В элитном же клубе в тесном сотрудничестве с клиникой доктора Авакяна проблему решили.

Верка не знала всех деталей, да и они ее, откровенно говоря, не интересовали, но одно могла сказать точно: исходя из типа нервной системы, даме подобрали соответствующие препараты, потом предложили несколько сеансов гипноза, ну а на закуску этот самый клуб.

Теперь дама регулярно оставляет там часть (и немалую) прибыли, которую дает ее магазин. И все довольны.

– Тетя Вера, а для мужчин что-то подобное есть? – спросил мой сын.

Мы с подружкой разразились хохотом.

– Большая часть клубов у нас для мужчин, сынок, – сказала я, обнимая Сашку за плечи. – Почему-то хозяева ориентируются на клиента-мужчину. Наверное, потому что сами мужики.

– Дискриминация по половому признаку, – сказала Верка, – и так было всегда. Американки все-таки молодчины, что своих мужиков на место поставили.

Я внимательно посмотрела на подружку: никогда не замечала в ней склонности к феминизму. Я всегда стояла за равные права женщин и мужчин, но никогда не считала, что взять у женщины сумку, открыть перед ней дверь, уступить место, заплатить за нее в ресторане означает унизить, демонстрируя превосходство мужского пола над женским. Не думаю, что Верка когда-нибудь станет настаивать на оплате своего счета. Хотя вполне может быть, что после завершения карьеры «ночной бабочки» она подастся куда-нибудь в активистки феминистского движения или в правозащитницы, а то и в политики. Уже есть примеры.

– Так ты считаешь, что дамочки, сюда наведывающиеся, – я кивнула на строение, к которому мы пока не приближались, стоя на пустыре, – принимают таблетки перед «молебном», или как там у них называется вечернее мероприятие?

Верка кивнула. Нам еще предстояло посмотреть, что делается во время «проповедей», но если все, что Мишенька с восторгом рассказывал мне об оргиях с женщинами – правда, то те явно должны быть как-то к этому подготовлены… Ведь в здравом уме и трезвой памяти человек, наверное, не пойдет на групповое совокупление. Или я ошибаюсь?

– Ну что, двинулись? – посмотрела я на Верку.

– Мама, тетя Вера, вы там поосторожнее, – с беспокойством сказал сын.

– Лана, ни во что не ввязывайся, – добавил Костя полуистеричным тоном. – Хватит уже. И было бы лучше, если бы вы каждые полчаса выходили на улицу и делали нам отмашку.

– Как получится, – ответила я.

Верка задумалась на мгновение и заявила, что будет выходить покурить на улицу – если мы вообще задержимся больше, чем на полчаса.

Мы двинулись к церкви Святого Дона Жуана. Внешний вид здания не имел ничего общего ни с православным храмом, ни с буддийским, ни с мечетью. Это было вполне обычное каменное строение из серого кирпича, по высоте, наверное, доходившее где-то до третьего этажа стандартного современного многоквартирного дома. Однако оно не разделялось на этажи. В центре каждой стены имелось по одному большому окну. Свет изнутри не пробивался: все закрывали глухие черные шторы. Здание было прямоугольным, длина одной стены составляла примерно метров пятнадцать, другой – десять-двенадцать. Имелось два входа: для прихожанок и для «проповедников». В первый уже никто не заходил (наверное, все уже прибыли), мы направились ко второму, которым нам и предложил воспользоваться Миша.

Перед тем как надавить на звонок, расположенный слева от железной двери с глазком, я дотронулась до висевшей на поясе гранаты. Она придала мне уверенности. Верка и так выглядела уверенной и, слегка оттолкнув меня, сама надавила на кнопку. Мы не услышали никакой трели. Или они его отключают на время службы, чтобы не мешал?

Но нас услышали, так как дверь распахнулась секунд через двадцать, и на пороге возник крепкий молодец, из-под обтягивающей футболки которого во все стороны выпирали накачанные мышцы. По-моему, добиться такого эффекта без применения анаболиков невозможно, но высказывать свое мнение вслух я, естественно, не спешила.

– А… – промычал детина и отступил в сторону, пропуская нас внутрь.

Мы с Веркой проскользнули в небольшой, но широкий коридор, в котором имелось четыре двери: по одной прямо и на правой стене и две – на левой.

Закрыв за нашими спинами дверь на две защелки, детина кивком предложил следовать за ним. Из-за правой стены доносилось журчание речи. Выступал мужчина, но отсюда слов не разобрать. Из-за первой двери слева слышался звук работающего телевизора, из-за второй не доносилось никаких звуков. Детина повел нас к двери, расположенной прямо напротив входной. Его мускулы лоснились, играли и переливались. Верка, идущая за мужиком след в след, быстро обернулась ко мне и кивнула на мощнейший торс. Я неопределенно пожала плечами. По личному опыту знаю, что подобные типы, несмотря на все атрибуты, как мужики оказываются очень слабенькими.

Детина не знал, что дам следует пропускать вперед или столько насмотрелся на прихожанок, что потерял уважение к женскому полу. Он толкнул дверь, и мы с Веркой оказались в длинной узкой комнате, чем-то напоминающей места свиданий в тюрьме. Правда, здесь были места для зрителей и так называемые двойные зеркала, вернее, это я решила, что с другой стороны «окно» смотрится как зеркало. Возможно, в данном заведении использовалась какая-то новая технология, и с другой стороны виднелся просто кусок стены.

Перед каждым окном стояло удобное кресло, между креслами – небольшие тумбочки с двумя выдвижными ящичками в каждой. «Сюда случайно билеты на пип-шоу не продают?» – хотелось мне спросить у детины, но я решила пока не задавать вопросов.

Молча кивнув на кресла, он удалился, прикрыв за собой дверь. Бросив беглый взгляд в ближайшее окно, Верка рванула к первой тумбочке и обнаружила внутри початую бутылку коньяка с двумя стаканами, а также свежие маленькие полотенца, влажные салфетки, презервативы и наушники.

– А презервативы зачем? – спросила я шепотом, кося на окно, напротив которого стояла.

– Ну, наверное, если те, кто здесь, решат присоединиться к тем, кто там, – пожала плечами Верка.