Читать книгу "Тайные общества. Полная история - Матвей Гречко"

Павел, конечно, отказался и, сочтя старца умалишенным, приказал отправить его в сумасшедший дом, в «смирительный цухтгауз» при Обуховской больнице. Там Селиванов пробыл до 1802 года, вел себя «скромно, тихо и набожно» и производил впечатление неопасного человека.

Но после кончины императора Павла снова была объявлена амнистия, и Селиванова вновь освободили. И скопец – продолжавший называть себя государем Петром Федоровичем – проповедовал еще целых восемнадцать лет! Лже-Петр поселился в доме богатых купцов Ненастьевых и принимал поклонение своих последователей, словно живой бог. Этот человек, маньяк и изувер, обладал огромной харизмой и даром убеждения. Тайный советник Попов выразился о Селиванове: «Господи! если бы не скопчество, за таким человеком пошли бы люди полки полками». Его посещали известная сектантка и «пророчица» Е. Ф. Татаринова и члены ее «Духовного союза»; граф П. А. Толстой, князь А. Н. Голицын, А. Д. Балашев – и долгое время все эти люди отрицали всякий вред учения скопцов, видя в нем только проявление обычного в то время и одобряемого правительством мистицизма. По некоторым сведениям, его посещал даже сам император Александр I!

Одним из первых опомнился некий мещанин из Митавы по фамилии Рассказов. Он подал Санкт-Петербургскому митрополиту Михаилу письменное раскаяние в заблуждении и, указывая на место жительства Селиванова, объяснил, что он называется и Христом, и Богом, и императором Петром III, причем изложил учение и обряды скопцов. Затем самому генерал-губернатору Петербурга Милорадовичу доложили, что его двоюродные племянники вовлечены в секту и что младший из них почти согласился на оскопление. И это была совсем не шутка: Селиванов уже оскопил несколько нижних чинов из гвардейских полков и матросов.

Милорадович немедленно написал обер-прокурору князю Голицыну о полученных сведениях. Ответ обескуражил даже видавшего виды губернатора, героя войны 1812 года: князь Голицын писал Милорадовичу, что хотя он «вполне согласен с мнением его о необходимости принять деятельнейшие меры к укрощению сей вредной секты», но полагает, что «известный старик, по дряхлости своей и слабости здоровья, не может, как кажется, сам собою оказывать никакой деятельности в распространении вредного сего заблуждения». А потому довольно удалить только главных его сторонников, а что же касается старика, то оставить его в покое: пускай его молится, и пусть собираются у него для молитвы, но Искупителем бы только его не называли и отнюдь не принимали бы в свое общество солдат. В этом же письме князь признавался, что и сам посещал собрания Селиванова.

Но Милорадовича было не так легко сбить с толку. Вместе с обер-полицмейстером Горголи он начал расследование и установил, что численность секты огромна и что в Петербурге многие дома наполнены скопцами.

Сохранился рапорт фельдфебеля Иванова, законспирированного полицейского агента, под видом молящегося посетившего этот дом: «Привели меня в комнату, убранную цельным большим ковром; на нем были вытканы лики ангелов и архангелов. Я увидал постель. На постели лежал старик в батистовой рубашке. Скопцы молились ему, как мы молимся истинному Богу. Выходы его на радения были довольно торжественны. Для радений в доме Ненастьевых были назначены две большие комнаты: в одной радели мужчины, и в другой женщины. Часу в девятом вечера пение и кружение вдруг прекратились минут на пять. Настала мертвая тишина. Потом запели: “Царство, ты царство, духовное царство…”, и после того снова все затихло. Тут растворились двери, и бог, одетый в короткое зеленое шелковое полукафтанье, тихо вошел в комнату. Его вели под руки два человека, которых называли Иоанном Предтечей и Петром-апостолом. На них были темные рясы, подпоясанные ремнями. Увидя их, все пали на колени, а бог, махая батистовым платком, говорил: “Покров мой святой над вами”».

Лже-бог и лже-царь Селиванов раздавал сектантам кусочки «освященного» хлеба, маленькие образки с собственным ликом и деревянные крестики с его же портретами. Поклонение старцу доходило до абсурда: помои после его омовений, его объедки, моча и даже кал почитались сектантами за священные реликвии.

Летом 1820 года последовало Высочайшее повеление о взятии еретика и самозванца Селиванова и помещении его в Суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре со строжайшим запретом с кем-либо общаться или переписываться. В Спасо-Евфимиевом монастыре Селиванов оставался 13 лет и умер в ночь на 20 февраля 1832 года, исповедавшись и причастившись.

Примечательно, что в том же самом Спасо-Евфимьевском монастыре с 1826 года содержались и члены упоминавшегося «Духовного союза» Татариновой, высланные из столицы императором Николаем I.

Но секта не умерла!

Люди по религиозным побуждениям продолжали уродовать свои тела и в XIX веке, и в XX.

Толстой и скопцы

Лев Николаевич Толстой был лично знаком и состоял в дружеской переписке с одним из духовных лидеров скопцов Гавриилом Прокофьевичем Меньшениным (1862–1930).

Толстой называл его «братом во Христе» и был весьма любезен, даже послал Меньшенину рукописный список своей статьи: «Как читать евангелие и в чем его сущность?», но взглядов на скопчество не разделял.

«На первый вопрос мой ответ состоит в том, что дурных людей нет, и все люди одного отца дети, и все братья, и все равны – не лучше и не хуже одни других. Судя же по тому, что я слышал о скопцах, то живут они нравственною и трудовою жизнью.

На второй же вопрос о том, верно ли они понимают евангелие, на основании его оскопляя себя и других, с полной уверенностью отвечаю, что понимают они евангелие неверно и, оскопляя себя и в особенности других, совершают поступки, прямо противные истинному христианству. Христос проповедует целомудрие, но целомудрие достойно, как и всякая добродетель, когда оно достигается усилием воли, поддержанным верою, а не тогда, когда оно достигается невозможностью греха. Все равно, как если бы человек, для того, чтобы не объедаться, произвел бы в себе болезнь желудка или, чтобы не драться, связал бы себе руки, или, чтобы не ругаться, вырезал себе язык».

Пророчица Татаринова – русская пифия

Екатерина Филипповна Буксгевден родилась 29 августа 1783 года. Ее отец, барон фон Буксгевден, рано умер, а мать, Екатерина Михайловна Малтиц, во время правления Павла I была назначена няней его внучки – великой княжны Александры Александровны. Екатерина получила образование в Смольном институте – лучшее по тем временам. Мало того, так как у Катеньки было слабое здоровье, ее лично опекала и даже взяла к себе домой начальница института, графиня Адлерберг.

По окончании института Екатерина вышла замуж за красавца-офицера Астраханского гренадерского полка Ивана Михайловича Татаринова.

Татаринов был боевым офицером, его полк постоянно переводили с одного места на другое, и офицерским женам приходилось кочевать вслед за мужьями. Потом грянула война 1812 года, Татаринова некоторое время следовала за войском в обозе, но потом беременность заставила ее вернуться к матери.

В Бородинской битве погиб старший брат Татариновой, а муж был контужен, однако от длительного лечения отказался и сбежал обратно в полк. В чине полковника, с подорванным здоровьем, в конце войны он вышел в отставку и уехал жить в свое имение в Рязань.