Читать книгу "Песнь Давида - Эми Хармон"

– Да? – мой голос сломался от изумления.

– Да. Порой нужно быть злым, чтобы добиться уважения в жизни. Нет ничего плохого в том, чтобы защищать себя. В наше время это не популярно. Слабаки считают, что они просто ведут себя умнее, но это не так. Есть время для слов, а есть время для действий.

Я кивнул. Мне нравилось решать все словами, но прибегнуть к действиям было приятно.

– Слова работают куда лучше, если твой собеседник знает, что ты можешь подкрепить их действиями. Сколько раз ты пытался подружиться с этим мальчиком?

Папа кинул на меня взгляд и снова воззрился на дорогу.

– Много.

– Я так и думал.

– Кажется, я сломал ему нос, – я пытался не выдать своей гордости.

– Да, вероятно. Но теперь, когда он знает, на что ты способен, он уже не будет так нарываться на драку, верно?

– Верно.

Я молчал с пару минут, но затем все же заставил себя признаться.

– Пап?

– Да, сынок?

– Мне понравилось драться. Я хочу сделать это еще раз.

«Я хочу реванша. Я думал, что победил! Мне казалось, я завалил того парня. Ведь гудок уже прозвучал!»

Как бы я ни пытался, мои слова звучали невнятно, и вряд ли меня кто-нибудь мог понять. Все из-за песка во рту. Песка и опухшего языка. Черт, как же больно!

«Вы победили. Бой закончился. Но у вас случился приступ, мистер Таггерт. Нам нужно понять почему».

После этого мои глаза закрылись, и мир стал чернее, чем когда-либо. Это последнее, что я помню. А теперь я здесь. В больнице – месте, в которое поклялся не возвращаться. И сбежать уже не получится. Так что мне теперь делать? Куда идти дальше?

Янезнаючтоделать, янезнаючтоделать, янезнаючтоделать – в моей голове снова зазвучала эта старая песня, словно навязчивая мелодия, которая никак не приводила к решению проблемы. Поэтому я снова начал общаться с магнитофоном.

Кто-то из людей Кордовы пригнал мой пикап с вещами к больнице. Я попросил медсестру помочь мне сесть – у меня кружилась голова, все тело дрожало, но я все же мог двигаться, – и поставил магнитофон на больничную койку рядом со своей головой, чтобы говорить прямо в него, а не держать его у лица. Меня здесь долго не продержат. Через пару дней мы вернемся в Юту. Аксель отвезет мою машину домой. Когда я возразил, что могу сам сесть за руль, Милли тут же меня одернула, вызывая смех у медсестры.

Мы с Милли ни на минуту не оставались наедине. Она сидела со мной, держала за руку, постоянно ко мне прикасалась, но у нас не было времени поговорить с глазу на глаз. Я не хотел повторения сцены с Моисеем и даже не представлял, что ей сказать. Приступ выбил меня из сил, и сон приносил облегчение. Когда я бодрствовал и Милли была рядом, я мог лишь смотреть на нее, держаться за ее руку и пытаться понять, о чем она думает. Что чувствует. У меня были предположения, и ее боль лишь вызывала во мне желание снова заснуть. Один раз я попытался сказать ей, что мне очень жаль, и Милли просто кивнула и ответила: «Я знаю, здоровяк. Знаю». Но ее глаза наполнились слезами, и она уткнулась лбом мне в грудь в попытке спрятать лицо. Я гладил ее по волосам, пока сон не утащил меня в свои объятия.

Меня часто навещали парни – Аксель, Кори, Майки, Пауло и Энди. Они отказывались уезжать домой без меня. У меня было ощущение, что они договорились по очереди меня сторожить, словно я могу снова сбежать. Никто из нас не поднимал тему того, почему я здесь оказался. Мы игнорировали этого слона в комнате, словно, если упомянуть о нем, все рухнет. Пока что мы делали вид, что я попал сюда из-за боя. Боя, который я выиграл с большим достоинством. Это давало нам тему для разговоров.

Моисей не вернулся. Он никогда не умел притворяться. Он привозил Милли с Генри и забирал их, когда Генри уставал и хотел вернуться в отель. Я видел, что Милли хочет остаться. Но у нее были обязанности, и, сжав мою ладонь на прощание, она без возражений уходила с Генри под ручку, так и не обсудив ничего, что было необходимо сказать.

Было уже поздно. Моя команда наконец-то уехала в отель, предварительно устроив настоящее шоу – они разорвали контракты, которые прислал им мой юрист, и заявили, что зал принадлежит мне и они ничего не подпишут. Однако я был уверен, что кто-то из них все же остался и дежурил у моей больничной палаты.

Я наконец-то остался один и говорил с магнитофоном, который, вероятно, был моим ровесником, рассказывая ему свою историю в надежде придумать конец, который не сокрушит моих близких.

Глава 21

Следующим утром в мою палату пришел Генри. Я почти его не узнал. Он тоже сбрил волосы, как я, и оставил лишь небольшой ежик.

– Генри! Приятель, ты ли это?

– Это я, – прошептал он, кивая.

Мальчишка выглядел немного мрачно. Очевидно, Милли или Моисей коротко объяснили ему мою ситуацию. Жаль, но, наверное, это было неминуемо. Я надеялся, что они позволят ему верить, что я здесь только из-за боя. Я не хотел, чтобы он беспокоился обо всем остальном.

– Где Милли? – спросил я, прерывая затянувшуюся паузу.

– Разговаривает по телефону в коридоре.

– А Моисей?

– Пошел в кафетерий, чтобы взять нам что-нибудь на завтрак.

Я кивнул. Значит, Моисей присматривал за ними. Это хорошо. Энди, Кори, Аксель и Майки тоже за ними приглядывали, но они уже уехали домой.

– Что ты сделал со своими волосами, Генри? – поинтересовался я, когда он замер в шаге от моей кровати.

Генри нервно провел руками по своей гладкой голове. Его лицо выглядело иначе без копны волос, и я впервые заметил сходство между ним и его сестрой. У них одинаковые глаза. Глаза Милли выглядели бы точно как у Генри, если бы она могла видеть. А так их форма, голубой цвет, густые ресницы были одинаковыми.

Внезапно Генри сел на край моей койки, и когда мальчик снова на меня посмотрел, его глаза заблестели, а губы задрожали.

– Брайан Пикколо был раннинбеком «Чикаго Беарз».

Я озадаченно уставился на него и задумался на минуту. Затем меня осенило:

– Да, был.

Был. Брайан Пикколо умер от рака в возрасте двадцать шесть лет. Мне сейчас столько же. Я заставил Моисея посмотреть со мной «Песню Брайана», проплакал весь фильм, хоть и видел его уже десятки раз, а затем целый месяц называл его Билли Ди. Это забавнее, чем называть его Гейлом, в честь Гейла Сэйерса, лучшего друга Пикколо. Моисей не оценил шутку, но отношения между Джеймсом Кааном и Билли Ди Уильямсом были довольно похожими на наши. Наверное, таким образом я, по подобию Генри, пытался выразить свою любовь, не говоря ему о ней напрямую. По всей видимости, я тоже напоминал Генри Брайана Пикколо. Я был польщен. И испуган.