Читать книгу "Собачья служба. Истории израильского военного кинолога - Иван Гончаренко"

Он обернулся, равнодушно посмотрел на меня, и в его взгляде я не увидел… ничего. Грайф совершенно меня забыл… А та радость, которую проявила собака при виде меня и которую я принял за признак узнавания, была обычной радостью животного, которого выпустили из клетки. Природа поступила с собакой гуманно, просто стерев из ее памяти все, что связано с Окец. И меня в том числе. Тем более что он не успел привязаться ко мне за короткое время до своей «демобилизации».

Мне стало немного больно. Часто мы наделяем своих четвероногих друзей человеческими чувствами, забывая, что это все же не люди, и они намного быстрее забывают свои былые привязанности. Я не являлся его постоянным хозяином, мы были, притом очень короткое время, сослуживцами, не успев накрепко породниться. И пес просто переключился на другой род службы, на другое окружение, без гложущего чувства тоски. Разумом я все понимал, но сердце не могло этого принять. Тогда мне было больно и обидно.

Мы сделали несколько фотографий на память, я дал ему немного кабануса и… передал поводок ребятам, которые привезли меня на базу. Грайфа повели в клетку. Он даже не оглянулся. Сейчас ему было спокойно. Прошлое он из памяти стер, а в настоящем было комфортно. И, несмотря на душевную боль, я был рад, что вот так, перед самым окончанием службы, мне удалось встретиться со своей первой собакой.

И вновь наша машина подминает под себя асфальт шоссе. Водитель тактично молчит. А я думаю о встрече с Грайфом. Думаю о том, как быстро он забыл меня. А может, так и нужно? Сейчас у него другая жизнь. И в этой жизни он счастлив или, по крайней мере, всем доволен. Так зачем ворошить эти воспоминания? Природа более милосердна к животным. Но почему она тогда так жестока к людям, терзая их воспоминаниями? Может, потому, что мы должны учиться на прошлом и передавать эти уроки своим детям? А может, этими воспоминаниями она подталкивает нас к каким-то действиям?

Как бы то ни было, я благодарен этому случаю. Он дал мне возможность окончательно попрощаться с Грайфом. Этот неожиданный экскурс в прошлое полностью расставил все точки над i, доведя до логического завершения мои отношения с Грайфом. Собаке на новом месте было сытно и спокойно, а у меня скоро заканчивалась служба и должна была начаться совершенно новая жизнь.

Талья

24 ноября 2016 года я был в Москве. Сидел вечером в гостинице и заканчивал писать одну статью для университета. Планировал пораньше пойти спать. Но… Наверное, у каждого не раз были моменты, когда планы внезапно приходилось менять. А после таких вмешательств в твои планы неизбежно задумываешься и о превратностях Судьбы, и о том, все ли предопределено в жизни или все же есть элемент случайности. Мы настолько мало знаем обо всем этом, то есть о самом фундаментальном в человеке, что даже немного смешно гордиться достижениями человечества. Намного больше мы пока не знаем и не умеем.

Когда я уже дописывал свою работу и предвкушал скорый отдых, то получил сообщение в одной из групп в WhatsApp, в которую входили мои друзья из подразделения. Несколько слов, напечатанных у меня в смартфоне, ввели меня в состояние шока. Я минут двадцать просто сидел, стараясь осознать то, что было написано. Привыкнуть к тому, что стало жуткой реальностью. Никаких мыслей. Просто оцепенение, столбняк и постепенный приход в себя. Это как если сильно замерзнуть, а потом в теплом помещении медленно оттаивать, часто с болезненными ощущениями, постепенно вновь чувствуя руки и ноги.

Потом мне невыносимо захотелось поделиться с кем-то этим сообщением. Нет, не радостной, увы, новостью, а болью! Захотелось как-то хоть немного выплеснуть ее из себя. Но время уже было позднее, и было бы очень некрасиво в такую пору загружать кого-то своими проблемами. Я вспомнил о Фейсбуке. Слава богу, есть возможность тихо прокричать на весь мир, что ты чувствуешь. После чего тяжкий груз проблемы становится немного легче.

Я написал следующий пост: «Через несколько лет после того, как я демобилизовался из армии, я перестал проверять, что происходит с моей собакой Тальей. Я знал, что, когда она закончит службу в армии, ее заберет к себе домой один из бойцов. И знал, что это буду не я. Когда я с ней служил, она еще была очень молода. Когда я уже собирал свои вещи, собирал свой рюкзак, чтобы улететь за границу немного отдохнуть после трудных трех лет службы, Талья все еще оставалась на базе. Ее по-прежнему продолжали водить на сложные изнурительные тренировки, она все так же ходила на боевые операции и сидела холодными ночами в засадах, согревая теплом своего тела нового напарника. Еще много лет после того, как я ушел на гражданку, она продолжала нести нелегкую армейскую службу днем и ночью. Талья очень много сделала для Израиля. Многие из людей не сделали столько, сколько она! Вот уж поистине самые сионистские собаки находятся в подразделении Окец…»

Со временем я все чаще вспоминал своего четвероногого друга, все больше и больше хотел знать, что происходит с Тальей. Но одновременно страшился узнавать. Ведь каждый год я видел пост, а то и не один, от бывших солдат моего подразделения, забравших домой своих четвероногих друзей, о том, что «боец на четырех» покинул нас и ушел в другой мир. Собачий век намного короче нашего. Это было очень тяжело читать, потому что каждая собака нам в подразделении была знакома. Она была частью наших незабываемых лет службы, нашей чудесной боевой молодости. Из жизни каждой служебной собаки у нас есть столько интересных, веселых, а порой и драматических историй, что не хватит и книги обо всем этом написать. Я очень опасался выяснять, что произошло с Тальей. Жива ли она еще или нет. Это незнание помогало мне думать, что с ней все хорошо. Может, это и выглядит немного эгоистично. И я рад, что теперь я знаю: так оно и было. Было…

И вот этой ночью я получил известие от своего друга, что Талья умерла в доме своего последнего проводника, с которым она закончила службу… Я очень рад, что у нее была такая длинная по собачьим меркам жизнь, что она достойно прожила до старости: Талья, бесспорно, заслужила это годами службы на благо нашей общей Родины. Я смотрю на ее последнее фото. Постарела Талья с момента нашего расставания. Мы все стареем…

Неожиданно все истории, все события, связанные с Тальей, которые до этого как-то забылись, точнее, спрятались под толщей других событий, которые сохранила моя память, стремительно выплыли на поверхность, вернулись ко мне и совершенно не давали мне заснуть. Теперь из нашего спаянного тандема, принимавшего участие в стольких военных событиях и стойко пережившего их, остался я один. Без моей верной Тальи. Теперь только я охраняю наши воспоминания.

Действительно, кроме меня, только Талья помнила, что значит три дня сидеть в холодных кустах в засаде и ждать террориста или контрабандиста, который должен здесь пройти. Сидеть, несмотря на дождь и холод. Только она помнила, как из-за пронизывающего холода я клал ей руки на живот, потому что это было самое теплое место на километры вокруг, и Талья согревала их. Когда ребята из другого подразделения, участвовавшие в операции, увидели это, они, с моего разрешения, тоже стали так делать. Талья была, признаться, немного смущена, так как не привыкла к такой фамильярности посторонних. Но зато тогда ее терпеливое снисхождение и готовность поделиться теплом многим сильно помогали.