Читать книгу "Язык его пропавшей жены - Александр Трапезников"

«Хороший гость» одним махом заглотил полную чашу карпенисионского и запросил другую. А одолев и ее, причем с огромным удовольствием, начал говорить дальше:

— А если целевые функции алфавита нужны, в первую очередь, для «натурализации» большого количества людей на огромных территориях, то его представляют в виде упрощенного стандартизированного базиса как абстрактно-символьную систему, предназначенную для коммуникации в обществе. А правила в языке появляются только тогда, когда на данную алфавитную систему переводится огромный объем достаточно разнородной интеллектуальной информации. В этом случае приходится этот упрощенный аппарат базовой письменности искусственно усложнять инородными элементами и функциями, но уже в виде грамматики, лексики, орфографии, морфологии, фонетики и тому подобное.

— Кстати, по поводу последней, я должен отметить, что звуки речи в каждой стране держатся особенно прочно, — подхватил Корень. Они все тут понимали друг друга с полуслова. — Это не только мое мнение, а всех серьезных исследователей языка. Бодуэн-де-Куртенэ, признанный отец нашей сравнительной лингвистики, говорил: «Особенности произношения долее сохраняются, чем сам язык, когда он переходит в другой». Точно также очень прочен и грамматический строй всякой национальной речи. Сколько греческих слов вошло в современные нам европейские языки, однако же, каждый народ склоняет их по своей грамматике, а не по греческой.

— Простые фразы люди воспринимают без отторжения на бытовом уровне и этого им достаточно для их осмысления, а сложные мысли могут воспринимать только с помощью «толмачей», желательно, на уровне веры, — сказал Нос. — Но при выполнении одного условия — авторитетности самих этих «переводчиков». Или «учителей». Данный подход весьма эффективен при решении задач «глобализации». А есть ли иные функции алфавитных систем?

— Обязательно есть, — ответил Велемир, — только они находятся под большим спудом секретности. Впрочем, они и сами по себе закодированы в текстовых и образных системах. И участвуют в управлении сознанием народов. А теперь представьте, что произойдет, если люди научатся свободно синхронизировать свои мысли, произношение и письменность?

— Что же? — простодушно спросила Катя, не совсем понимая, о чём тут вообще идет речь.

— Мы, дорогая Катенька, получим самодостаточных людей, которым не нужны будут «толмачи», и управление которыми нужно будет вести на иных принципах, — отозвался Нос. — Куда тогда деваться манипуляторам сознанием человека и человечества? Где сыскать такого «Суркова», который придумает новый управленческий принцип зомбирования?

— Вот-вот, — подтвердил Велемир. — К сказанному добавлю, что с функциями управления, на которые мы вышли в ходе нашего разговора, постоянно сталкиваешься в исследованиях по нейролингвистическому программированию и психотропным разработкам, как в отечественных, так и в зарубежных трудах. Большинство из которых, разумеется, недоступны простому читателю. Мне повезло больше, я знаю об этом не понаслышке, поскольку основательно «окунулся» в нейролингвистику и здесь, и за рубежом…

— Повезло ли? — с сомнением спросил Корень. Вопрос был риторическим, поэтому Велемир отвечать не стал. Хотя и сам задавал его себе не раз. Просто досказал свою мысль:

— Давайте же понимать под «семантикой» такую науку, которая изучает смысл букв, слогов и слов, синхронизированных как в написании, так и в произношении. То есть она не раздел семиотики, а в первую очередь — знаковое отражение фонетики. Тогда и базисная система букв для нас будет представлять не набор кодирующих фраз, а основание для восприятия информации сознанием и подсознанием без конфликта на уровне веры. И таким образом, «язык» будет исполнять предназначенную ему Богом сакральную функцию. Поскольку «Вначале было Слово…».

На последних фразах он даже встал со стула:

— Касательно же русского народа и русского языка, то у нас с вами есть так называемая «генетическая грамотность», нам не надо объяснять смысл таких слов как «справедливость», «совесть», «правда» и так далее. Нам не нужны импортные «толмачи» и «переводчики» истинных смыслов. Жить по «совместной вести», то есть «ведать слово творящее, не имеющее границ». Сам русский язык объединяет народ. Это даже не искомая национальная идея, а основа всего и вся, главный стержень. Вынь его — и все рухнет, исчезнет в прах. Это единый базис для мировоззрения и мощнейший выразитель мироощущения народа. Которому вовсе не случайно Достоевский, столь ненавидимый Чубайсом на своем «генетическом уровне», дал самую точную и емкую характеристику — «богоносец».

Сделав перерыв, Нос с Корнем вышли в коридор покурить, а Велемир решил задать Клемме вопрос, не дававший ему покоя с утра:

— А зачем к вам приехала Ирина? Если вы, конечно, не пошутили.

— Нет, не пошутил, я ее давно знаю, еще с девяностых годов, и давно сватаюсь. Она часто сюда приезжала. Но тогда была замужем, а теперь свободна.

— А сестры у нее не было?

— Точно не помню. Кажется, была. А вам зачем?

— Не знаю. Может быть, я что-то и путаю. И это совсем другая женщина, которая мне нужна. А может, та самая. Когда она обещала вернуться в Юрьевец?

— Дня через два-три.

Велемир взглянул на часы и спохватился:

— Кажется, мне пора. У меня свидание.

— В столь поздний час?

— Самое время.

— Я с тобой, — сказала Катя и тоже поднялась со стула. — Знаешь, Макс, куда он собрался? К белой вдове.

— Не советую, — предупредил электрик. — Дело темное и опасное.

— Вот и я говорю. В прошлом году один приезжий все крутился возле нее, потом пошел, ночью, и исчез. До сих пор ищут. Помнишь, Макс?

— Да не он один! И знаете, что я вам скажу? Она каббалистка. Мне как-то удалось разговорить ее, ради любопытства, и она призналась. Что после гибели мужа, или что там с ним приключилось, всецело с головой погрузилась в каббалу.

— Это кто тут говорит о каббале? — спросил Корень, вернувшийся вместе с Носом в комнату. — Я вам о ней сам много чего могу порассказать. Специально изучал, чтобы врага в лицо знать.

— Вот и расскажи. А мы послушаем, — ответил Клемма.

И Велемир решил задержаться здесь еще на некоторое время. Не только потому, что и каббала лежала в сфере его лингвистических интересов, но еще и от того, что при жизни с ним Лена сама ею увлекалась. Ведь где химия, там и алхимия. И выходит, что если чисто гипотетически белую вдову можно считать его пропавшей женой, то… Многое сходится. Чем черт не шутит, а он большой мастак на подобные выходки. При том еще, что тут замешана каббала.

— Итак, — начал Корень, — Авраам, от которого берут исток все три главные монотеистические религии — иудаизм, христианство и ислам, по версии самих каббалистов считается и отцом каббалы. Но, скорее всего, это плод нескольких авторов, синкретическое учение, смесь Моисеевой веры, языческой мистики и тогдашней философии бытия. А то, что Авраам, он изначально был идолопоклонником, никто не оспаривает. На тот момент все человечество было языческим. Сегодняшний глава каббалистов Михаэль Лайтман пишет, что особенность евреев в том, что это не народ — а группа, выделившаяся из Древнего Вавилона, чтобы постичь Творца. В них проявилась точка в сердце — начало души. Авраам, вавилонский жрец, ощутил это стремление в себе путем работы над собой, раскрыл методику изменения отношения человека к миру. Но по своему интеллектуальному складу Авраам был шумером, а не вавилонянином.