Читать книгу "Система - Юлия Шамаль"

– Так и есть, – дядя Леня сел в кресло и взмахом руки велел дракею разносить напитки.

– Джонсон, Усама, Пик, конечно, не с нами? Оберегают покой первых семей земного шара? А у нас заговор бедных против богатых? – уточнил Вебер, удобно располагаясь в мягком кресле.

– Ну а как, – ответила Индира, лукаво взглянув на Вебера, – они полностью захватили власть и все ключи к Системе. Система не нравится никому, кроме хозяев земного шара. Которые, замечу, находятся в абсолютном меньшинстве. В наших зонах народу-то больше… Должна восторжествовать эта… Как ее?.. Как это называлось во времена вашей далекой юности, господин Вебер? Демократия, кажется?

Вебер засмеялся.

– Позвольте представить вам Лару, – сказал дядя Леня, показывая на меня. – Я много о ней рассказывал. Дочь Федора Смирнова, моя строгая биоби-хозяйка.

Они снова рассмеялись. Я поймала себя на мысли, что давно не слышала, чтобы люди так много и беззаботно смеялись. Может быть, это происходило потому, что ни у кого из нас сейчас не было биочасов…

Это был лучший вечер в моей жизни. Мы ужинали на открытой веранде рыбой и картофелем, брали руками свежевымытые овощи и листья салата, пили чистую воду; я понятия не имела, какого уровня тот или иной продукт, просто ела, было вкусно, и от этого я была счастлива. Сладостно молчал «Телемед». И не нужно было думать о статусе человека, сидящего рядом.

Дядя Леня рассказывал о моем отце и первых днях Системы. Я вдруг почувствовала, что горжусь батей. Он был единственным, кто понял опасность, и пока первые программисты Системы в эйфории ковали себе наручники, батя с маниакальным упорством Кассандры пытался охладить их пыл. Но школьные расстрелы его доконали, и Ленин подход с контролем над мыслями взял верх. Отцу пришлось отступить – слишком уж грозной была проблема и слишком очевидным казалось решение.

Дядя Леня вспоминал о том, как все понял. Как начал сколачивать Сопротивление. Как строил планы, собирал первых недовольных, обучал их обманывать Систему и Системную полицию, благо сам написал добрую половину обеспечивающих безопасность программ. Как организовал собственную цифровую смерть и вселился в сотворенного им же Андрея Кима. Как познакомился с Лу и через нее – с Мвагу. Как обрадовался, когда случайно наткнулся в Сети на ничего не подозревающую меня. И подловил меня на крючок. И как он рад, что Вебер теперь с нами.

– Мы с тобой – последнее поколение, – говорил дядя Леня, увлеченно тыча в Вебера вилкой с наколотым на нее куском рыбы, – которое еще что-то может изменить!.. Мы Систему породили, мы ее и убьем.

Индира и Мурат по очереди рассказали, как примкнули к Сопротивлению. Совершенно, кстати, по-разному: Мурат работал на дядю Леню уже десять лет, его удалось протащить в Координаторы, и это было большой удачей. А Индира присоединилась совсем недавно, но операция с Махатмой уже была проведена через нее…

Они делились планами, и планы эти звучали фантастически. У них практически все было готово.

– Еще буквально полгода, – громко говорила Лу, – и мы получим доступ к центральным серверам Системы! Осталось недолго, готовьтесь!..

Обсуждали и то, что делать дальше.

– Надо признать, – говорил Фельдман, – что Система – это универсальное средство управления. Что мы можем предложить взамен? Социалистическую утопию? Демократический бред? Мы же не знаем, что делать потом, давайте честно!

Спорили жарко, и тут сильно горячился Вебер.

– Так нельзя! – кричал он. – Это ответственность перед миллиардами людей! Мы не можем просто взять и обрушить Систему. Ну снимем мы со всех биочасы, дальше-то что? Что будет с экономикой, вы об этом думали?

Конечно, они думали и разворачивали перед носом Вебера голограмму со столбиками цифр, и не убеждала его эта голограмма, и он продолжал горячиться и спорить. С ним соглашались, начинали менять что-то в голограмме, сбивались, спорили, восхищались его интеллектом, тогда он подскакивал и начинал чертить в голограмме сам…

Я смотрела в зеленые глаза Вебера и не узнавала их. Из них исчезла жесткость. Черты лица разгладились, он был очевидно увлечен и явно находился на своем месте. Он поймал мой взгляд, тепло улыбнулся и (мы сидели рядом) нащупал и сжал под столом мою руку.

Я почувствовала, что счастлива. Впервые за всю свою жизнь – по-настоящему. Пока они спорили о каком-то коэффициенте прироста экономики, я копалась в памяти и вспоминала, как выходила замуж за Тима, как увидела двойку на пейджере в зоне Е… Нет, еще никогда я не чувствовала себя такой счастливой. Меня грела надежда, уверенность в завтрашнем дне и зеленые глаза человека, сидевшего по правую руку.

Мы засиделись глубоко за полночь. Когда пошел отлив, шумный спор начал стихать, и Индира зевнула и предложила идти спать, а Мвагу вспомнил, что ему накануне привезли прекрасное южноафриканское вино. Сопровождаемый шуточками о том, из какого мусора оно изготовлено, он попросил всех подождать и вперевалку отправился в сторону своего бунгало, крикнув, что дракею эликсир доверять нельзя.

Вебер коротко взглянул на меня и улыбнулся. Мне захотелось, чтобы он меня обнял.

Мвагу вернулся с бочонком и сам разлил вино по бокалам.

– Ну что, – сказал дядя Леня, – сегодня нашего полку прибыло. Я рад, что все сложилось именно так.

Вебер поднялся с бокалом в руке и постучал по нему вилкой, прося внимания.

– Я очень долго ждал этого дня, – сказал он. – Может быть, я ждал его всю жизнь. Ведь сегодня я обрел три самые важные в жизни вещи.

Он сделал эффектную паузу.

– Может быть, это прозвучит высокопарно… Тогда простите меня за это. Но поверьте, я искренен, и других слов подбирать не буду. Я обрел смысл жизни. Настоящих друзей. И женщину, которой верю.

Он посмотрел в мои глаза, и я поняла, что готова на все ради поцелуя этого человека…

– Будете спать в моем бунгало, – сказал нам дядя Леня, когда бочонок Мвагу опустел. – Засиделись мы сегодня и вправду…

Члены штаба Сопротивления желали друг другу спокойной ночи и расходились, дракеи убирали со стола, а мы шли по тропинке под луной к уютному двухэтажному коттеджу.

– Ваши спальни на втором этаже, – сказал Фельдман, – их там три, выбирайте любые. Если что, я внизу. Спокойной ночи.

Пока мы поднимались по лестнице на второй этаж, Вебер обнял меня за плечи, и от этого прикосновения я покрылась мурашками.

Три верхние спальни были нарочито разными: спокойно-бежевая с мягкой мебелью, черная в китайском стиле и ультрасовременная со встроенной мебелью. Я сказала, что выбираю бежевую. Вебер сказал, что это отличный выбор, но ему больше по душе китайская. Я улыбнулась. Он меня обнял и крепко прижал к себе.

– Знаешь что, – сказал он, гладя меня по волосам, – ты умница. И поэтому все будет хорошо, поняла? Спокойной ночи.

Он ушел, а я повалилась на бежевый диван, разбросала в стороны руки и ноги, чувствуя, как все мое тело наполняется радостной уверенностью. Он вернется. Он же сказал, что все будет хорошо… Он сейчас вернется. Откуда-то я точно это знала…