Читать книгу "Овечка в волчьей шкуре - Татьяна Полякова"

— Там. Отец успел связаться со мной за несколько часовдо своей гибели. Я была здесь, на базе. Отправляясь за оружием, он ещёсомневался в том, что Искандер причастен к тому, что здесь происходит. В самомделе нелегко поверить, что давний друг сотрудничает со спецслужбами, которыесчитались его злейшими врагами. Отец сказал: «Все в порядке, приезжай, захватистекляшки». Это означало: мне надо немедленно покинуть базу, перейти границу, апотом отправляться в Турцию, где у отца были друзья. Но я нарушила приказ, ячувствовала, отец в опасности, а дискету и несметные богатства спрятала вколодце.

— Искандер, если он не дурак, должен был все здесьобшарить… Ведь ситуация проста: если ты получила от него алмазы, но при тебе ихне оказалось, значит, они спрятаны где-то здесь…

— Искандеру прежде всего нужна дискета, его хозяевабыли в ней заинтересованы слишком сильно. Я ведь говорила: окажись она не в техруках — и многие большие люди лишатся голов, ну не голов, так кресел… Искандердаже был готов пожертвовать алмазами, лишь бы быть уверенным, что мой отец и ямертвы. Твой брат рассуждал иначе, чужие карьеры его не волновали, а вотденьги… Он не дал мне умереть, а Искандер остался с носом: ни алмазов, нипроклятой дискеты и я жива и здорова.

— Не повезло парню. Тем больше повод обшарить здесь вседо последнего камня.

— Возможно, он так и сделал. В этом случае кто-то изего ребят лишился головы, а богатство развеялось по ветру…

— Этот суперклад заминирован?

— Разумеется. Мы с отцом, если верить досье, отличалисьманиакальной страстью к всевозможным предосторожностям. Идем…

Мы подошли к колодцу, когда солнце перевалило за вершинугоры.

— Скоро стемнеет, — заметил Андрей, тревожнооглядываясь. Тишина ему, как и мне, казалась подозрительной.

— Давай веревку, — кивнула я.

— Может, лучше мне? — заглянув в колодец, спросилон с сомнением. Я покачала головой. Он достал веревку из рюкзака, а я началаспускаться. Колодец неглубокий, метра три, не больше, но здесь уже было темно,пришлось зажечь фонарь. Спускалась я крайне осторожно, тонкую, как волосок,проволоку заметила не сразу, и вновь меня поразило, как двигаются мои руки,выполняют привычную работу умело и быстро. Мне хотелось плакать. Я досталаметаллический контейнер, величиной с маленький термос, сунула его в сумку икивнула Андрею. Он торопливо поднял меня из колодца. — До темноты надоуспеть подняться на вершину, — сказал он, понижая голос до шепота. —Не нравится мне эта тишина.

— Возвращаться будем другой дорогой. — Оннасторожился, а я пожала плечами:

— Так безопаснее.

Теперь идти было гораздо труднее. На дороге, что вилась посклону, то и дело появлялись машины, дважды в бинокль мы видели военныйпатруль, пришлось сделать большой крюк. Рано утром мы едва не столкнулись сгруппой вооруженных людей.

Андрей долго не задавал никаких вопросов, но наконец невыдержал.

— Куда мы идем? — спросил он тревожно, потому чтомы все дальше углублялись в горы, отсюда до границы оставалось десятка двакилометров.

— А мы уже пришли, — ответила я, протягивая емубинокль.

— И что? — задал он очередной вопрос.

— Здесь у Искандера родня. Вон тот дом видишь? Онпринадлежит его тестю. Жена великого борца тоже живет здесь, а он её иногданавещает.

— А ты хочешь навестить его?

— Он так искал меня. Целых тринадцать месяцев.

Устроившись поудобнее, Андрей продолжил наблюдение.

— Не думаю, что идти в село разумно, — заключилон. — Если ты права, там полно боевиков и…

— Нет, — лениво ответила я, по обыкновению,закрывая глаза и вытянув ноги. — Во-первых, мало кто знает, что Искандерженат. Во-вторых, почти совсем никто не знает на ком, а в-третьих и в главных:хоть он и воин ислама, в этом селении его не жалуют, люди здесь независимые, астрельба им давно осточертела, так что наш друг свои визиты сюда не афиширует.

— Откуда ты это знаешь?

— Мы ж подозрительные, — хмыкнула я. — Отецкак-то послал меня понаблюдать…

— Ты чужая для этих людей, — оторвавшись отбинокля, заметил мой муж. — Я много думал, как ты могла заставить…

— Все проще, — перебила я. — Я имела делотолько с наемниками, исключение составлял разве что Иса. Его отец был другоммоего отца. Но он, по-моему, не слишком меня жаловал. И был глуп как пробка. Посуществу меня интересовала лишь безопасность отца. Было создано что-то вроделичной гвардии, формально ею командовал мой бывший возлюбленный Анатолий…Правда, мы довольно быстро разошлись во мнениях по всем основным жизненнымпозициям. Ему нужны были деньги, а для меня самым главным человеком в жизни былотец. Я даже не очень утруждала себя вопросом, что ему надо, черт возьми, вэтих горах…

— Пожалуй, ты права, — вдруг кивнул Андрей, а японяла, что он имеет в виду вовсе не мой затяжной монолог, а кое-что другое, ипридвинулась ближе. — В доме гости. Вроде бы во дворе ни души, но женщинапонесла еду вон в ту постройку, похожую на сарай.

— Гостей в сарае не держат.

Через пару часов непрерывных наблюдений стало ясно: дорогойгость в доме, с ним три, максимум пять человек охраны. Военный «газик» укрыт всарае… Кроме гостей, в доме двое мужчин и четыре женщины.

— Ну что? Пойдем поздороваемся со старымдружком? — усмехнулся Андрей, а я поразилась тому, как изменилось еголицо. Я наблюдала за его приготовлениями, и мне мучительно хотелось, чтобы онбыл другим, тем человеком, которого я знала несколько месяцев назад,обыкновенным парнем, отправляющимся по утрам на работу, листающим газету влоджии или не спеша прогуливающимся со мной в парке… И вместе с тем ячувствовала, что сейчас, вот в эту минуту, он на своем месте и собираетсясделать то, что умеет делать лучше всего. Видимо, почувствовав мой взгляд,Андрей усмехнулся:

— Теперь ты наблюдаешь за мной. Что, не нравлюсь?

А я ответила, как он недавно:

— Я люблю тебя…

— Не хочешь спрятать контейнер? — спросил он,когда мы детально обговорили наши действия.

— Я уверена в успехе, — хмыкнула я. — Авернуться сюда будет трудно.

Я предлагала дождаться темноты, но Андрей возразил: ночьюохрана настороже, сейчас же никто из них скорее всего нападения не ожидает. Домстоит на окраине селения, окружен забором, слева склон горы с россыпью камней.