Читать книгу "Марш жизни. Как спасали долгиновских евреев - Инна Герасимова"

На следующий день мы увидели, что члены штаба и некоторые партизаны носят снятые с евреев часы, кольца, кожаные и меховые пальто [214].

Ситуация с еврейским партизанским отрядом “Месть” – яркая иллюстрация отношения к евреям руководства партизанского движения. И такое отношение являлось нормой для советских партизан. Эта история позволяет еще лучше понять уникальность того, что совершили для спасения большой группы евреев комиссар партизанского отряда “Мститель” Иван Тимчук и тринадцать партизан этого отряда под руководством Николая Киселева.

Спасение людей из леса самолетами в 1942–1944 годах

После закрытия Суражских ворот переходы по лесам партизан и гражданского населения через линию фронта как в советский тыл, так и на оккупированную территорию прекратились. И с этого времени, с сентября 1942-го, обеспечение партизанских отрядов оружием, боеприпасами, медикаментами и остальным, в чем партизаны нуждались, проходило в основном по воздуху, с помощью авиации.

В ноябре 1942-го был создан Специальный авиационный полк, работавший только с партизанами. В белорусских лесах началось строительство аэродромов, на которые могли бы садиться двухмоторные самолеты Ли-2. Первый партизанский аэродром находился в Любанском районе Минской области. Затем начали действовать аэродромы в Бегомльском, Ушачском и других районах Белоруссии. Регулярная авиационная связь давала большие для того времени возможности вывоза в тыл раненых партизан и других людей, нуждавшихся в отправке на Большую землю. Известно, что с территории Белоруссии самолетами было эвакуировано свыше 12 тысяч человек.

У нас нет точных данных, были ли среди них евреи, так как списки эвакуированных самолетами в НАРБ немногочисленны. Имеются только количественные данные: например, в апреле 1943-го самолетами вывезены 252 человека, среди которых партизаны и семьи с детьми[215]. Но опять же – неизвестно, кто именно эти люди. Есть информация и о том, что в 1942 – начале 1943 года из тыла противника вышли, а также были эвакуированы самолетами 2948 больных и раненых[216]. А в 1943–1944 годах самолетами вывезли 12 224 человека[217] – раненых и больных партизан, специалистов и членов семей руководящих и партработников, работников НКВД и.т. п.

Очень редко попадаются в списках еврейские фамилии и относятся они в основном к детям-сиротам, которые отправляются через линию фронта в распоряжение Наркомата просвещения для определения в детские дома. Например: “Канторович Гдалия Соломонович, 1933 г. р. Отец и мать расстреляны”[218].

Представление о том, как иногда происходила отправка людей самолетами, кто и как вылетал на Большую землю, можно получить из беседы Наума Коссого с командиром партизанского отряда “Сокол” 2-й Минской бригады Василием Домажировым. Беседа проходила 15 июня 1943 года на ст. Сходня Московской области, где располагался БШПД, текст беседы обозначен грифом “Сов. секретно”. Речь идет главным образом о руководстве партизанского соединения Минской области и о партизанском отряде “Сокол”. Прилет в Москву Домажирова объясняется его болезнью и необходимостью доложить в БШПД о состоянии бригады. Но основной темой беседы стало выяснение ситуации с вылетом раненых партизан.

Из беседы с командиром партизанского отряда “Сокол” 2-й Минской бригады Василием Домажировым, 15 июня 1943 года

– 21 апреля мне заготовили документы, а 22 апреля я выехал на площадку Мачульского, куда прибыл 25 апреля.

Прибыв в штаб Минского соединения, я прошел там комиссию, где мне сказали, что нужна немедленно медицинская помощь. Меня назначили на третий самолет ввиду того, что на площадке находилось около 20 человек тяжело раненных. Погода была неблагоприятная, и прибытие самолета отсутствовало. Пришлось ждать целый месяц.

Пробыв там месяц, я познакомился с работой штаба соединения, где нашел много нехороших сторон по поводу командования: косность, зазнайство, обрюзглость и плохое отношение к бойцам – раненым.

Наконец в ночь на 7 июня я прилетел сюда. Привезли нас в Центральный штаб в Москву, откуда нас направили сюда, где нахожусь уже с 8 июня…

– Вы говорили об имеющихся отрицательных сторонах в работе командования Минского соединения, с которыми вы столкнулись, будучи на аэродроме. Желательно, чтобы вы подробнее остановились на этом вопросе.

– По прибытии в Минское соединение к Мачульскому нас встретили нехорошо, стали бросать реплики: “Найдется вас много таких больных, мы не намерены перетаскивать всех в Москву”.

Мы хотели пойти обратно, но нас не пустили.

В беседах с партизанами, которые окружают и находятся в Минском соединении, они говорят, что эти партийные работники, убежавшие из Минска – Мачульский, Бельский и др., до 1942 года скрывались по углам, а когда пришла рация из Москвы, тогда появились. А теперь творят такие безобразия.

Как только прибывает самолет, они отправляют своих жен, матерей, разных “проституток”, а раненые, которые гниют на аэродроме, умирают. Когда прибывает самолет, раненые ползут к самолету и просят летчика взять их на самолет. Их от самолета отталкивают. В связи с этим было четыре смертности.

Когда Мачульский летел сюда в Москву, с ним летело восемь человек, взяли с собой бочку сала, кабана, а один раненый просил взять его, так Мачульский за шиворот его отбросил от самолета, после чего этот раненый умер.

Раненые, прибывающие из бригад в соединение, медпомощью не обслуживаются. После того как случилось четыре смерти, они забеспокоились. Приказали каждому командиру бригады вместе с больным посылать медикаменты и продукты питания.

Записано с моих слов правильно. Домажиров.

Беседу проводил: старший пом. начальника 2-го отдела капитан Коссой[219].

Приведенный документ позволяет ясно представить, кто имел возможность эвакуироваться на Большую землю и как в действительности это происходило. Недаром на документе стоит пометка “Сов. секретно”. Ведь Роман Мачульский[220] в то время был видным партийным и партизанским деятелем и, конечно, о его отвратительном поведении должно было знать как можно меньше людей.