Читать книгу "Огонь и ярость. В Белом доме Трампа - Майкл Волф"

Келлиэнн, в ходе предвыборной кампании Трампа грамотно козырявшая своим пролетарским происхождением, была дочерью дальнобойщика и выросла в центре штата Нью-Джерси, причем воспитывала ее мать без отца (зато с бабушкой и двумя незамужними тетками, всегда фигурировавшими в рассказе). Училась она в школе права при университете Джорджа Вашингтона, а позже проходила стажировку у Ричарда Вертлина, советника Рейгана и социолога. Затем она стала ассистенткой Фрэнка Ланца – любопытного персонажа из Республиканской партии, который прославился не только своими телешоу и париком, но и дальновидностью при опросах общественного мнения. Работая на Ланца, сама Конуэй тоже начала появляться на кабельном телевидении.

Важным плюсом той социологической исследовательской работы, которую нашла себе Конуэй в 1995 году, была возможность удобно подстраиваться под работу мужа. Но Конуэй так и не поднялась в республиканских политических кругах выше среднего ранга, да и в программах кабельного телевидения она всегда оставалась на втором плане, не встав в один ряд с Энн Коултер и Лорой Ингрэм. Впрочем, именно на телевидении ее впервые увидел Трамп – и потому-то заметил на том собрании правления кондоминиума.

По-настоящему, конечно, ей повезло не из-за встречи с Трампом, а потому что ее позвали к себе Мерсеры. В 2015 году, когда Трамп был все еще далек от идеала консерваторов, они предложили Конуэй работать в штабе Круза, а в августе 2016 года перевели ее в предвыборный штаб Трампа.

Она хорошо поняла свою роль. “Я всегда буду называть вас только мистером Трампом”, – с беспроигрышной торжественностью сообщила она на собеседовании кандидату. Это характерное выражение Конуэй – мастерица вытверженных реплик – еще не раз повторяла во многих интервью. Повторяла не столько для Трампа, сколько для других.

Ее должность называлась “руководитель избирательного штаба”, но это название лишь вводило в заблуждение. Настоящим руководителем являлся Бэннон, а Конуэй стала главным опросчиком общественного мнения. Но Бэннон сменил ее в этой функции, и ей досталась роль официального представителя кандидата на кабельном ТВ – роль, по мнению Трампа, куда более важная.

Похоже, у Конуэй имелась очень удобная кнопка переключателя. В частной жизни, когда эта кнопка была выключена, Конуэй считала Трампа фигурой невероятно раздутой или даже нелепой – или, во всяком случае, если именно так считали вы, то и она показывала, что, возможно, солидарна с вами. Для иллюстрации подобного мнения о своем боссе она прибегала к целому набору выразительных гримас и жестов: закатывала глаза, широко раскрывала рот, запрокидывала голову. Но когда кнопка включалась, Конуэй преображалась в его рьяную сторонницу, защитницу и укротительницу врагов. Конуэй – антифеминистка (точнее, если распутать сложный идеологический клубок, она считает антифеминистками феминисток) и объясняет собственные методы и темперамент тем, что она – жена и мать. Она повинуется чутью и поддается реакциям. Так и сложилась ее роль безоговорочной защитницы Трампа: она буквально бросалась грудью на каждую пулю, летевшую в сторону Трампа.

Трампу нравился ее характерный прием – “защищать любой ценой”. Он старался не пропускать ее появлений в прямом эфире. Чаще всего он первым звонил ей после эфира. Конуэй словно читала мысли Трампа: она произносила в точности те слова, которые сказал бы он сам – и от которых, услышав их в иной обстановке, она сама сложила бы пальцы пистолетом и приставила к виску.

После избрания (победа Трампа вызвала перераспределение домашних ролей в семье Конуэй и лихорадочные попытки раздобыть ее мужу какую-нибудь должность в администрации) Трамп решил сделать Конуэй своим пресс-секретарем. “Поскольку и он, и моя мать подолгу смотрят телевизор, – говорила Конуэй, – оба считают, что там кипит самая важная работа”. По словам Конуэй, она ответила Трампу отказом или возражениями. Сама она продолжала предлагать ему другие варианты: допустим, она согласна быть его представительницей на ТВ, но не только. Кроме того, почти все остальные тоже вели какие-то маневры вокруг Трампа, чтобы он не назначал пресс-секретарем Конуэй.

Самым ценным качеством в глазах Трампа была лояльность, и, по мнению Конуэй, самое важное место в Белом доме она завоевала, с отвагой камикадзе защищая президента на телеэкране. Но, создав такой публичный образ, она изображала преданность чересчур рьяно; она настолько переигрывала, что даже верные сторонники Трампа замечали в ее поведении фальшь и морщились. Особую антипатию она вызывала у Джареда и Иванки: их так поразил ее бесстыдный телевизионный образ, что они явно восприняли его как часть врожденной вульгарности Конуэй. Говоря о ней, они обычно пользовались условной кличкой “ногти” – из-за того, что та появлялась на экране с длиннющими ногтями, как у Стервеллы де Виль.

В середине февраля уже поползли слухи – многие из них распускали Джаред и Иванка, – будто Конуэй уже оттеснили в сторону. Та громогласно защищалась, перечисляя, в каком множестве программ она все еще появляется, пускай им отводится уже более скромное место. А еще она закатила Трампу слезную сцену в Овальном кабинете и заявила, что лучше сама уволится, если она потеряла доверие президента. Это был практически беспроигрышный ход: столкнувшись с таким самоотречением, Трамп принялся убеждать ее в обратном и всячески утешать. “В моей администрации всегда будет для вас место, – пообещал он. – Вы пробудете здесь восемь лет”.

Но ее действительно оттеснили – оставили ей место только во второстепенных медиа, направили эмиссаром к правым группам и отстранили от принятия важных решений. Во всем этом Конуэй винила медиа – и такая позиция роднила ее с Дональдом Трампом, тоже вечно жалевшим самого себя. Со временем, вместе зализывая раны, нанесенные СМИ, они с президентом сдружились еще крепче.

* * *

Двадцатишестилетняя Хоуп Хикс стала первой наемной сотрудницей предвыборной кампании. Она намного лучше знала президента, чем Конуэй, и понимала: самая важная ее медиафункция – не появляться в медиа.

Хикс выросла в Гринвиче, штат Коннектикут. Ее отец был пиарщиком (и работал теперь в Glover Park Group – фирме, занимающейся консультированием по вопросам коммуникаций и политики и симпатизирующей демократам). Мать раньше работала в штате одного конгрессмена-демократа. Хикс поступила в Южный методистский университет, но студенткой была не очень прилежной, подрабатывала моделью, а затем занялась связями с общественностью. Сначала она работала у Мэтью Хильцика, который управлял небольшой PR-фирмой в Нью-Йорке и славился умением работать с весьма капризными клиентами, среди которых были кинопродюсер Харви Вайнштейн (позднее заклейменный позором за многолетние сексуальные домогательства – от обвинений в которых Хильцик и его сотрудники долгое время помогали ему защищаться) и телевизионная знаменитость Кэти Курик. Хильцик, активный демократ, работавший когда-то на Хиллари Клинтон, рекламировал еще и модную коллекцию одежды Иванки Трамп. Хикс тоже начала помогать в раскрутке этого бренда, а затем на полное рабочее время перешла в компанию Иванки. В 2015 году Иванка прикомандировала ее к предвыборной кампании отца, и по мере продвижения кампании – по мере ее превращения из нового проекта в политический фактор, а затем и в идеологическую махину, – родственники Хикс, еще не веря собственным глазам, все больше убеждались в том, что ее просто захватили в плен. (После победы Трампа и перехода Хикс в Белый дом ее друзья и близкие с тревогой рассуждали о том, какие курсы терапии и оздоровительные меры понадобятся девушке по окончании срока ее должности.)