Читать книгу "Спецназ князя Дмитрия - Алексей Соловьев"

Пал Переславль, отдавший налетчикам немалый откуп. Михаил, стойно татарам, выжег Торжок, истребив под ним тысячи новогородцев. Роптали уже все, но волынский князь оставался непреклонен. Лучше потерять часть, достигнув победы в целом, чем проявить досрочную жалость и быть битым. Не то ли мы увидим спустя восемь лет и на поле Куликовом? Наконец, в июле сразу от трех сторож пришли вести, что большими силами Литва потекла с запада. Сразу же навстречу были брошены московские рати. Только конные, стремительно оставляющие за собою дорожные версты. Князь Боброк также сделал против Ольгерда ставку на скорость и внезапность. После разгрома Олега Рязанского новому московскому воеводе не смел перечить никто.

Сын Ивана Федор вновь был в коломенском кованом полку. Шли о двуконь, везя оружие, ратную справу и еду в тороках. Специальные десятки выбрасывались далеко вперед, перенимая всех, едущих в сторону Смоленска. Словно татары, единым махом преодолели Оку, миновали Алексин. В преддверии Любутска была дана команда изготовиться к бою.

Ночью костров не разводили, на то был дан строгий запрет. Ранним туманным утром двинулись вперед. На литовский сторожевой полк наткнулись вначале передовые сторожи, а затем навалилась вся конная масса.

В этот раз Федор летел в бой уже более осмысленно. В руке вместо тяжелого копья держал легкую сулицу. Когда до сшибки остались мгновения, с силой метнул ее в летящего навстречу литвина. Рванул из ножен саблю, краем глаза заметив, что мимо проскакал конь без всадника. Отбил щитом насадку рогатины, рубанул второго конного, целя в плечо. Хорезмийский булат распорол кольчугу, словно ткань, отрубленная рука пала вдоль тела. Сбоку сверкнула новая молния, новое движение щитом, ответ, на этот раз куда-то в твердое…

Литвины не выдержали. Теряя всадников, лошади поскакали обратно. Из-за взгорка вылетела еще одна конная лава с криком: «Хур-р-ра-а-а! Москва-а-а-а!!» Сторожевой полк лег на том поле костьми.

Подгоняемые окриками воевод, москвичи продолжали скакать вперед, пока не уткнулись в крутые склоны громадного оврага. Пришлось поневоле натягивать удила. На другой стороне оврага уже выстроились основные силы Ольгерда. Бой затих. Князь Боброк подтянул и расставил вдоль оврага все остальные полки. По его приказу, в некоторых местах, где склоны были менее круты, начали городить засеки. Ольгерду предоставлялось право либо атаковать, либо оставаться в бездействии.

Силы были примерно равны. Князь Боброк опасался нападения дружины Олега Рязанского, чьи разъезды были замечены неподалеку. Но Олег, стойно Кейстуту, всю жизнь исповедовал кодекс рыцаря. Для него Ольгерд был давним и непримиримым врагом, и прийти ему на помощь, дабы наказать московитов за недавний разгром, было сродни потере чести.

Спустя четыре дня, опасаясь подхода новых московских сил, боясь быть отрезанным от Литвы, великий литовский князь первым предложил начать переговоры. На горячие просьбы Михаила возобновить рать он уже не обращал внимания.

В итоге подписанного обеими сторонами трехмесячного перемирия Ольгерд фактически предал своего шурина. Он предоставлял решение всех порубежных вопросов и споров самим русским князьям, клятвенно заверяя о своем дальнейшем невмешательстве. Михаил обязан был вернуть Москве все захваченные им по Волге земли. Дмитрию предоставлялась также возможность покончить с Михаилом посредством Мамая: «А что пошли в Орду к царю люди жаловаться на князя Михаила, то мы в божией воле и в царевой: как повелит, так мы и будем делать, и то от нас не в измену».

Проклиная трусость своего могущественного зятя, Михаил Тверской со своим войском поспешно отбыл под Тверь, опасаясь скорого налета московских конных полков. Но боярская московская дума в новый поход рати не двинула. Упорство тверского князя стало возможно победить иным путем. Федор Кошка из далекой Орды повестил великого князя Дмитрия, что Мамай согласен за десять тысяч серебряных рублей продать Москве сына Михаила Александровича Ивана. Это была громадная сумма, но дело того стоило!..

Глава 23

В судьбах государств порою смерть одного человека влечет за собою целый ряд необратимых изменений, способных повлиять на судьбы тысяч. Нечто подобное случилось и в Москве после смерти тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова.

Род Вельяминовых, начиная с первого тысяцкого Протасия, был одним из самых сильных и богатых в истории Московского княжества. Они помогли первому князю Даниилу Александровичу поднять и укрепить маленькое удельное княжество, сыну его Юрию отстоять небольшую деревянную крепость в войне с великой тогда Тверью. Накопленное с годами богатство делало их, пожалуй, самыми богатыми людьми княжества. Исстари повелось, что должность и обязанности тысяцкого, следившего за всей военной и хозяйственной жизнью все более растущего города, передавались по наследству от одного Вельяминова к другому. Как вдруг…

Трудно объяснить, отчего великий князь Дмитрий Иванович решил прервать эту традицию. Неприязнь ли, тянувшаяся еще с детских лет, нежелание иметь во главе города человека, не раз выказывавшего князю свое превосходство. Не сохранилось документов, говорящих о том, как отнесся к подобному решению митрополит Алексий. Но с 1374 года коренным образом изменился способ управления стольным городом, а Иван Васильевич остался не у дел, сохранив богатство, но потеряв власть.

Для сильных мира сего лишение второго обычно страшнее потери первого. Иван проводил день за днем в своем тереме, не в силах понять, как ему жить дальше. И надо же такому случиться, что к этому времени за свое влияние на земли могучего княжества, за свободный доступ к меховым запасам северных лесов, за возможность сменить православную веру на католическую на всей территории Руси, и Владимирской, и литовской, начали активно бороться Генуя, Венеция, Рим…

Богатый купец Некомат Сурожанин, торговавший богатыми южными товарами и имевший в Московии собственные села, долгими вечерами встречался с Иваном и сумел убедить того, что в глазах Мамая, Твери и прочих сильных мира сего тот остается тысяцким. Всего-то нужно было сместить с великого стола князя Дмитрия, привести к власти князя Михаила, и все!.. Союз Орды, Литвы, Генуи уже заключен, осталось лишь начать действовать самому Ивану Васильевичу!..

Боярин Иван Вельяминов, не посоветовавшись с родней, бежит вместе с Некоматом в Тверь, становясь, таким образом, одним из главных врагов молодого великого князя.

Князь Михаил Александрович, к тому времени замирившийся с Москвою и признавший главенство Дмитрия, выкупивший из почетного плена своего сына Ивана, принимает беглеца, возвышает его, верит Некомату и в очередной раз очертя голову решается на борьбу за великий владимирский стол.

– Ты готов ехать к Мамаю и заручиться от моего имени его поддержкой? – жарко спросил Вельяминова Михаил.

– Конечно. Возьму с собою Некомата, генуэзцы сейчас в Орде сильнее любого эмира. У Мамая вновь плохо с серебром, последний ручеек течет к нему из Кафы. Мамай просто не решится отвернуться от этого купца, зная, что от нового владимирского князя, прочно севшего на трон, он получит еще одну реку!