Читать книгу "Последнее сражение. Немецкая авиация в последние месяцы войны. 1944-1945 - Петер Хенн"

– Нет, герр майор.

– Хорошо, тогда по самолетам.

Хватило только время, чтобы добежать до машин, занять свои места и затянуть привязные ремни. Мы взлетели.

Скоро группа в сомкнутом строю взяла курс на Сент-Тронд. Было еще темно – темная ночь без проблесков утренней зари.[174] На наших крыльях мигали навигационные огни, отражаясь на фюзеляжах красным, зеленым и белым цветом. Воздух был заполнен гулом двигателей. Каждый, кто имел на своих крыльях черный крест, находился в воздухе. Слева от нашей группы со свистом пронеслись несколько самолетов и, оставив позади себя инверсионные следы, исчезли.

– Реактивные, – произнес командир группы по двухсторонней связи.

«Так что старина Мессершмитт все же выпустил своих борзых, – подумал я. – Едва ли это поможет в настоящий момент…»

Мой энтузиазм ослаб.

«Сент-Тронд, – размышлял я. – Скопление „Тандерболтов“, а топлива в наших баках едва хватает».

Я летел около лидера в головном звене. Солнце еще не встало. Мир под нашими крыльями выглядел утонувшим в белой дымке. Небо на востоке еще только начинало розоветь. Мы летели над Эйфелем: синие тени, темные леса, зеленые и белые следы дорог обозначали долину Рейна. Над Прюмом самолеты перегруппировывались, в небе раскручивалась громадная карусель.[175] Наконец все собрались. Дальше на север, над Крефельдом и Ахеном, и южнее, над Триром, была такая же армада кружившихся самолетов.

А позади нас вставало солнце. Люфтваффе в последний раз взяли курс на запад, располагая 1000 самолетов. Каждая группа, каждая эскадрилья знала свою цель. Начинался новый рассвет.

И все же топливо ограничивало нас.

Еще раз во Франции, Бельгии и Голландии началась паника. Около восьми часов утра немцы появились там, скользя над летными полями и взлетно-посадочными полосами, поливая их очередями и залпами из бортового оружия. Несколько американских эскадрилий попытались подняться в воздух на своих более скоростных машинах, но мы кружили над аэродромами и пригвоздили их к земле. Зенитная артиллерия еще полностью не проснулась. В большинстве случаев это были лишь клубы пороха, безопасные хлопушки, а аэродромы превратились в море огня.

Информационная сводка извещала: «Безоговорочный успех. Большой триумф. Германские орлы снова расправили свои крылья».

Наш командир добавил вслед этому:

– Да… возможно, другие эскадрильи добились лучших результатов. Насколько мне известно, ликовать не о чем.[176]

Он поднял телефонную трубку и связался со штабным офицером, отвечавшим за проведение операции.

– Я предполагаю, что вы исходили из соображений высшей стратегии, но какого черта вы выбрали именно этот маршрут? Из одного конца в другой мы следовали над аллеей зенитной артиллерии, которая была создана для борьбы с Фау-1. Прюм, Сент-Тронд и Лондон на одной линии – прямой, по которой летают «жуки-скакуны».[177] Вы хотите узнать результат? Как только мы пересекли линию фронта, весь воздух вокруг нас был усеян «цветной капустой».[178] Американцы расставили свои батареи из одного конца в другой, бок о бок, от Эйфеля до Лондона. Они насажены там тысячами, словно лук. Избежать их невозможно. Каждый обход означал дополнительный расход двух или трех литров топлива. Каждый вираж означал удлинение перелета. На обратном пути мы должны были совершать аварийные посадки где-то за линией фронта. Рискуя жизнью, мы непрерывно следовали над аллеей зениток. Кроме того, нам было бесполезно набирать высоту: мы испытываем нехватку топлива, а радары обнаружили бы нас слишком рано, и мы лишились бы фактора внезапности. Это была трагедия. Оберст был сбит,[179] если это вас интересует, а я в своей группе имею славную коллекцию пустых стульев. Я должен сказать, что эти штабные офицеры – блестящая компания ублюдков.

Он повесил трубку.

– Те, кто не возвратились, уже не вернутся обратно, – сказал я Юппу. – Уже прошло слишком много времени. Их баки опустели. Позвольте тем, кто вернулся сюда, напиться, пока все еще есть время.

Юпп попытался ободрить меня:

– Только наша группа потерпела неудачу. Главное состоит в том, что остальные выполнили свою работу.

Мой ответ был нецензурным.

Бомбардировщики союзников прилетали днем и ночью. Они без остановок атаковали аэродромы и взлетно-посадочные полосы. Бомбы градом лились вниз, и группы, которые в новогоднее утро добились неожиданного успеха, были уничтожены на земле. После очень короткого затмения четырехмоторные бомбардировщики одержали победу, и от мечты о новом полете германских орлов можно было определенно отказаться.

Затем было объявлена всеобщая готовность. Русские прорвали фронт. Мы должны были снова приспособить под наши крылья ракеты и опять начать преследовать танки.

– Так, Юпп, сейчас без пяти двенадцать. Давайте полетим и посмотрим, будет ли последний батальон, оставшийся на поле битвы, немецким батальоном, как сказал Адольф.

Я встретил своего первого русского над Бреслау. Он летел на Як-9 и продемонстрировал замечательное мастерство. Моя группа находилась на аэродроме Розенборнам-Цобтен,[180] южнее Бреслау, в то время как фронт в Силезии рушился повсюду. Т-34 прорывались вперед так, как они это делали, начиная со Сталинграда. Везде появлялись танки ИС со своими огромными пушками. Бреслау был окружен, и впервые в истории рейха группа немецких истребителей-бомбардировщиков сбросила свои бомбы на немецкий город.