Читать книгу "Лики ревности - Мари-Бернадетт Дюпюи"

– О да! Прекраснее нет ничего на свете! – прошептала Изора.

Она стояла одна-одинешенька под порывами ветра, насыщенного мельчайшими частичками воды, – одинокая и бесконечно счастливая. На бурных волнах качались чайки; некоторые с сиплым криком взлетали, едва коснувшись воды.

– Я бы хотела жить здесь, на этом самом месте! – сказала она громко, топнув ножкой по песку.

Терпеть больше не было сил: Изора сорвалась и бегом начала спускаться по склону. Споткнулась, но тут же встала и снова стремительно понеслась вниз. Ей хотелось как можно ближе подойти к океану, вдохнуть полной грудью новый запах, который волновал душу.

Онорина ненадолго задержалась на террасе санатория, у главного входа. Она успела заметить, как будущая невестка бежит к линии прибоя, воздев руки в небу, словно празднуя какую-то загадочную победу. И то, что должно было случиться, конечно же, произошло: серая, увенчанная короной белой пены волна захлестнула ноги Изоры чуть ли не до колен, намочив юбку. «Господи всемогущий, она и не думает убегать! Как будто собирается броситься в воду!»

– Мам, что делает Изора? – спросил Жером.

– По-моему, забавляется! Боже мой, она совсем еще девочка. А ведь следующей осенью ей придется обучать деток в школе. Не представляю ее в роли учительницы, а уж благовоспитанной супруги – и того меньше!

Слепой юноша медлил с ответом. Лицо его озарилось блаженной улыбкой – так обычно улыбаются люди, стоящие на пороге счастья.

– Никогда не стану требовать от нее быть благовоспитанной, мама, – сказал он наконец. – Благодаря Изоре я счастлив. Не порти мою радость!

Глава 8

Такая разная любовь

Сен-Жиль-сюр-Ви, санаторий «Вилла Нотр-Дам», в тот же день

Стоило Онорине Маро войти в комнату маленькой Анны, как она и думать забыла об Изоре, чье поведение вызвало у нее бурю негодования. В свои двенадцать ее младшая дочь была весьма миниатюрной, с голубыми миндалевидными глазами и легкими волнистыми темно-русыми волосами. При виде матери на осунувшемся личике Анны появилась вымученная улыбка.

– Мамочка, я так по тебе соскучилась! – Девочка с трудом сдерживала слезы. – Ты не приезжала целый месяц.

– Моя любимая крошка, я тоже скучала по тебе, – ответила Онорина, целуя дочку в лоб. – Отгадай, что я привезла, чтобы ты поскорее меня простила!

– Подарок?

– Целых два подарка, а еще в коридоре ждет кое-кто, кого я взяла с собой!

– Тома?

– Нет, Тома с Йолантой приедут в воскресенье. Жером!

– Жером! Как хорошо!

Медсестры, в большинстве своем монахини, рекомендовали посетителям щадить чувства больных: нервная система у них ослаблена, а значит, сильные эмоции не пойдут им на пользу. Вовремя вспомнив об этом, Онорина настояла на том, чтобы войти в палату первой и без сопровождающих.

– Пойду позову твоего брата, – сказала она, с болью в сердце глядя на дочь. Анна выглядела еще более слабенькой, чем в прошлый раз.

Жером театральным жестом поздоровался с сестрой и, направляемый матерью, тоже поцеловал в лоб.

– Сестричка, я уверен, что ты стала еще красивее, чем раньше! И раз уж я все равно подслушивал под дверью, могу признаться, что тоже привез подарок!

– Сколько радости в один день!

Полгода назад маленькую Анну Маро перевели в отдельную палату. Онорина тогда очень расстроилась, хотя и словом никому не обмолвилась: вероятнее всего, то была вынужденная мера – девочку пришлось изолировать. Мадам Маро напрямую спросила у директрисы санатория и та сказала, что речь об этом пока не идет, однако ее грустный взгляд подтвердил опасения матери.

– Правда, хорошо, моя крошка? – нарочито весело воскликнула она. – Тем более что вчера к тебе приезжали Зильда и Адель.

Внезапно посерьезнев, девочка кивнула. Онорина встревожилась:

– Ты была не рада их видеть?

– Конечно, рада, мамочка! Они рассказывали о свадьбе Тома и Йоланты, а мне так хотелось бы там присутствовать! Танцы, свадебный торт… А еще они говорили о взрыве и обвале на шахте, из-за чего бедному Пьеру отрезали ногу!

Анна хранила воспоминания о жизни в Феморо как самую дорогую драгоценность. Каждое утро, просыпаясь, она вспоминала о тех временах, когда можно было сидеть возле дома и смотреть на прохожих – соседей, товарищей отца по работе, их жен и детей. Все ей улыбались, здоровались, а с Марией, младшей дочкой Пас-Труя, они вместе играли после уроков.

– Неприятно, нет слов, – согласился Жером. – Может, лучше ничего такого не рассказывать?

– О нет! Хочу знать все, даже если новости грустные. Я смогу молиться за тех, кому сейчас плохо. Всегда прошу Пресвятую Деву, Иисуса и святую Барбару защитить папу и Тома!

– Наверное, месяц назад твои молитвы их спасли, – поддержала дочь Онорина. – А теперь давай-ка посмотрим, что у меня в корзинке! Ну-ка!

Онорина достала пакет медовых конфет, а следом – сверток, перевязанный лентой. Маленькая Анна раскрыла его, и оказалось, что внутри – пижамка из бумазеи, розовая в белый горошек.

– Только вчера вечером закончила шить! Нравится?

– Мамочка, она такая мягкая! Спасибо!

– Я смастерила тебе еще кое-что – раз уж теперь ты лишилась соседки по комнате! Это кукла!

Девочка схватила тряпичную фигурку с косичками из желтой шерстяной пряжи, наряженную в полосатое платье и красный берет. Глаза, нос и рот Онорина вышила разноцветными нитками.

– Ты правда думаешь, что мне можно куклу? – срывающимся шепотом спросила Анна. – Я ведь уже взрослая…

– Конечно, можно, сестричка! – с уверенностью заявил Жером.

– Твой брат прав, моя милая крошка, – подхватила Онорина. – Скажи, тебе понравилось?

Анна хотела ответить, но не успела – зашлась в кашле. Она быстро отвернулась, достала из-под подушки носовой платок и прижала ко рту, безуспешно пытаясь справиться с приступом.

Не в силах унять дрожь, Онорина наклонилась к дочери, чтобы помочь. Увидев на платке кровь, она едва не закричала от отчаяния.

– Нужно позвать медсестру или доктора! – повернулась она к Жерому.

– Нет, мамочка, не надо, – взмолилась маленькая пациентка. – Они вас прогонят! Мне уже лучше.

В то же мгновение послышался стук, и дверь в палату открыла Изора. Волосы у нее были влажные от морских брызг, несколько темных прядей прилипло к правой щеке. Ботинки тоже намокли, как и край юбки.

– Здравствуй, Анна! – тихо поздоровалась она.

– Изора? – удивилась девочка, которую мать все еще сжимала в объятиях. – Какой сюрприз!

– Господи, что с твоей одеждой? – укоризненно воззрилась на девушку Онорина. – Могла бы быть поаккуратнее, раз уж собиралась прийти в палату!