Читать книгу "Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс"

* * *

Единственное, что можно сказать хорошего в адрес отеля, – в нем был вай-фай. В самом худшем случае я могла бы смотреть на картинки пустынных ландшафтов и представлять, как бегу по ним долгие мили. Когда я вошла в свой почтовый ящик, тот встретил меня тремя сотнями писем. Внизу первой страницы появилось смутно знакомое имя. Еще не закончив читать, я решила принять предложение. Через минуту был сделан телефонный звонок, и мы договорились о встрече. После чего я сообщила об этом Энджи.

– В шесть тридцать мне нужно быть в Брикстоне, – объявила я.

Энджи продолжила изучение свадебных фото, видимо выбирая фату.

– Что-то мне это не нравится.

– Согласна. Я знала, что вы так скажете.

– На улице за вами трудней уследить.

– Обещаю, что не стану убегать далеко.

– Брикстон! Это надо же! – простонала она.

– Нас там легко могут поймать и продать в сексуальное рабство.

Энджи пристально посмотрела на меня:

– Вам бы только шутить, Элис. Или забыли, что за вами охотится психопат?

Я вздохнула:

– Вы не поверите, но помню.

Когда вышли на улицу, она все еще на меня дулась.

– Даже не представляете, как я вам благодарна, – тихо сказала я.

– Неужели? – спросила она, глядя на поток машин, текущий от моста Ламбет-бридж.

– Просто я привыкла самостоятельно принимать решения, вот и все. И безделье для меня сродни пытке.

Как только я извинилась, настроение тут же вернулось к Энджи. Машина свернула на юг, вливаясь в широкий поток, что катился в направлении зеленых пригородов.

Вскоре мы уже оказались в Брикстоне. Тот ничуть не изменился. Растаманы, сверкая красно-желто-зелеными деталями туалета, несмотря на холод, толкали на улицах «дурь». Они были готовы всучить «травку» первому попавшемуся прохожему.

Мы припарковали машину рядом с прачечной самообслуживания. Две хорошо одетые африканки закладывали простыни в огромные барабаны. Судя по их нарядам, они не стали бы жертвовать стилем ради какой-то там карьеры.

Мы направились к «Старбаксу». Я всегда ненавидела эти однотипные кофейни. Есть нечто подозрительное в том, что латте все время одного и того же вкуса, а кожаные стулья, призванные создавать уют, похожи друг на друга как близнецы. Но, по крайней мере, кафешки эти сразу видно – их круглые вывески красуются на каждом углу, такие же грязно-зеленые, как и американский доллар.

Энджи уселась за столик в углу, на удобном для присмотра расстоянии от Гарета Райт-Филипса, который уже наполовину допил капучино. Сегодня он выглядел каким-то нервным. По неизвестной мне причине наше рандеву вселяло в него гораздо большие страхи, нежели встреча с самой знаменитой серийной убийцей Британии.

– Надеюсь, вы не против, что я позвонила.

Мой визави настороженно улыбнулся:

– Нет, конечно. В наши дни любого можно достать хоть из-под земли.

Райт-Филипс явно не умел прятать эмоции. Они легко летели по его лицу, как воздушный шар по небу. Я поймала себя на том, что не устаю восхищаться синеватой бирюзой его глаз.

– Значит, вы работаете не только в Рэмптоне? – спросила я.

– Нет. Но тюрьма дает хороший заработок, – он криво улыбнулся. – Пара дней в Вормвуде, по одному в Рэмптоне и Брикстоне. Пятница свободна, и я могу посвятить ее работе над моим потрясающим вторым романом.

– Удивительно, как после всего у вас еще хватает энергии.

Он равнодушно пожал плечами:

– Эта работа помогает мне как писателю. Ведь не каждый день появляется возможность выслушивать рассказы убийц. – Казалось, мой собеседник решал про себя, говорить ему начистоту или нет. – Дело в том, доктор Квентин…

– Элис.

– Дело в том, Элис… Я не знаю, как это лучше сказать…

Его взгляд скользнул по столу, по чашкам, ложкам, рассыпанному сахару.

– Не торопитесь.

Гарет глубоко вздохнул:

– Я кое-что украл.

С этими словами он вытащил из портфеля стопку бумаг. Я посмотрела на почерк, вернее, каракули из недописанных слов, словно автор не поспевал за собственными мыслями.

– Чье это?

– Мэри Бенсон, – нехотя признался Гарет, точно опасался, что его арестуют прямо на месте. – Когда она поняла, что слепнет, она стала писать. Наверное, хотела, пока у нее имелась такая возможность, облегчить душу.

Я посмотрела на орнамент из корявых рисунков на полях каждой страницы.

– Она в курсе, что ее записи у вас?

Райт-Филипс покачал головой:

– Я, никому ничего не сказав, взял их из ее камеры несколько недель назад.

– Чтобы использовать в своем романе?

Мой собеседник уставился на кофейную гущу на дне чашки.

– Я вас не виню. Всем интересно узнать, что она скрывала от нас все это время.

– На самом деле там ничего интересного – слезливые стишки и море жалости к самой себе.

– Можно мне на это взглянуть?

– Да, но есть еще кое-что.

– Извините, не хотела вас торопить. – Я уселась на самом краешке стула. – Грубо с моей стороны.

– Вы ведь ей ничего не скажете? – пролепетал Гарет.

Когда я снова посмотрела ему в глаза, те уже были аквамариновыми, а не бирюзовыми, они слегка остекленели от страха. Пусть Мэри Бенсон наполовину ослепла и ее держат под замком, ему все равно страшно, что однажды в глухую полночь она придет за ним и отомстит.

Глава 30

Когда мы вернулись, констебль Мидс уже свернулся калачиком на диване и не отрывал глаз от телеэкрана. Шла передача про антиквариат. Нет, херувим не так прост, как может показаться на первый взгляд. Вдруг он спец по старинному фарфору, а полицейским просто подрабатывает в свободное время? Тем не менее Мидс почему-то смутился. Увидев нас, он густо залился краской, будто его застукали за просмотром порноканала.

Пока меня не было, в номере убрали и даже аккуратными стопками сложили мою одежду. Услуги горничных в отелях неизменно вызывали у меня глухое раздражение: с какой стати армия низкооплачиваемых женщин должна копаться в ваших вещах и делать то, что вы в состоянии сделать сами?

Я быстро пролистала заметки Мэри Бенсон. Поначалу они показались неразберихой из неумелых рисуночков и каких-то перечислений, причем каждый листок в буквальном смысле был насквозь пропитан страхом. Мэри пыталась детально увековечить свое прошлое, прежде чем окончательно ослепнет. Так, например, одна страница представляла собой описание рождественских праздников далекого детства – кто что подарил, кто из родственников приезжал в гости.