Читать книгу "Южнорусское Овчарово - Лора Белоиван"

– Анна, – сказал Соник, – Анна. Так нельзя.

– Что нельзя, Соник? Нельзя попугая чесать или посетителей заставлять блины печь?

– Новый год нельзя не праздновать.

– Почему, дорогой Соник?

– Да, Соник. – Владыч обернулся к приятелю. – Почему нельзя не праздновать Новый год?

– Нельзя, – сказал попугай. – Пиздец.

– Вот, наконец-то. Поэтому, в частности, – сказал Соник.

Вид у него был нерадостный.

И именно в этот момент дверь кафе открылась, и на его порог упала пьяная девица.

– Боже мой! – Анна схватилась за голову. – Этого только не хватало. Вы кто?

– Дед Мороз, – ответила девица мужским голосом и захрапела.

– Хахахаха, – сказал попугай.

– Арочка, – сказала Анна, – это не смешно.

Анна действительно не желала популярности своему заведению. Чего только ни предпринимала, чтобы отвадить посетителей, валом валивших в кафе на первых порах после открытия. Вешала на дверь табличку «У нас курят» в расчете отпугнуть беременных молодух; молодухи испугались, но табличка привлекла их юных брутальных мужей. Тогда Анна повесила табличку «У нас не пьют», и ручеек мужей иссяк за несколько дней. Самых упорных отсекло табличкой «Кофе нет». На всякий случай, контрольным уже выстрелом, Анна повесила табличку «В верхней одежде не входить», а под нею – табличку с довольно хамским текстом «Раздевайтесь у себя дома». Над всей этой коллекцией стоп-мессиджей царил главный: «Наш попугай матерится и предсказывает смерть», – где первая часть соответствовала истинной правде, а вторая как минимум не противоречила первой.

Тем не менее посетители у кафе «Синий ара» были. Небольшой отряд завсегдатаев сколотился сам собой и состоял из людей, воспринявших все предложенные дверью тексты настолько своеобразно, что Анне ничего не оставалось – только налить им кофе. Единственным исключением был знаменитый овчаровский негр, пьяница Том: он прочитал только самое верхнее сообщение, манкировав остальными. А прочитав, ввалился в кафе, упал перед клеткой на колени и возопил:

– О мудрая птица, скажи мне, когда я сдохну.

– Сейчас, – сказала Анна, глядя на трагического экспата и стараясь замаскировать неуверенность, – если не вымететесь прочь.

– Ну я же не у вас спрашиваю, – резонно заметил Том. – У вас слишком мало вводных данных, чтобы так быстро рассчитать длину моей линии жизни.

– У попугая вводных, конечно, больше, – сказала Анна.

– Сарказм – вот то, чего мне обычно не хватает в людях, – сказал пьяница, переполз на коленях к Анне и, потеряв равновесие, повалился на бок. – Меня зовут Том, а вас, если я верно понял, Синяя Ара?

– Синий, – буркнула Анна. – Синий ара – это он. Я Анна.

И подала валявшемуся на полу негру чашку кофе.

– Надеюсь, без сахара? – спросил тот, приподнимаясь на локте.

– Иди нахуй, – сказал ара.

– Не хамите, – сказала Анна. – Разумеется, без.

Владелец судоходной компании «Семь звезд» пришел в кафе и первым делом сообщил, что смерти нет, а раз такое дело, то можно курить сколько влезет, вот, например, целый ящик контрабандных Gauloises.

– Кстати, – сказал Жмых, – вы зря так скептически смотрите, в сигаретах очень много полезных веществ, особенно витаминов группы В.

– Да я-то знаю, – сказала Анна. – Кофе? Блин?

– Кофе, – кивнул Жмых. – И блин тоже, пожалуйста.

– Старая жопа, – сказал ара.

– Не обращайте на него внимания, – сказала Анна, – он вечно все путает.

– Спасибо, – сказал Жмых, – мы все небезупречны.

Длинный Соник пришел в кафе самым первым и, постучавшись, серьезно спросил, считает ли она, Анна, вот эту вот майку с изображением конопли верхней одеждой. Он ждал, когда хозяйка кафе задаст вопрос про лампочки или НБА, но так и не дождался. От удивления Соник пришел во второй раз, а затем в третий, и только в четвертый его визит тотемный попугай молвил слова, и слов этих было – целых три.

– Добрый вечер, Соник, – сказал гиацинтовый ара, и Анна так растерялась, что машинально поджарила Сонику блин.

Потом Соник привел Владыча.

Владыч привел оперную певицу, подрабатывающую утилизацией мусора.

Оперная певица привела бизнесмена Захарова и собиралась привести на Новый год Деда Мороза, но, видимо, забыла – точно так же, как Соник забыл следить за календарем. «Я Деда Мороза лично знаю, – вспомнила Анна певицыны слова. – Обещаю, он будет здесь».

Дед Мороз пришел сам и теперь валялся на полу в виде пьяной девицы, храпящей во сне, как гусарский полк.

– Пиздец, – нерешительно сказал попугай.

– Он самый, – подтвердил Владыч.

– Да ладно вам, – поморщился Соник. – Что-то же делать надо? Если, конечно, вы не врете все тут.

– Вы о чем, Соник? – спросила Анна.

– О том, что если 31-е сегодня.

– Да посмотрите же в телефоне, в конце концов. Если вы такой пунктуальный и каждый раз в народных гуляниях участвуете, то отчего за временем не следите?

Соник шагнул к Владычу и взял у него свой планшет.

– Точно 31-е, – сказал он. – Кошмар какой-то.

Анна вздохнула.

– Соник, вам действительно необходимо как-то отметить это событие?

– Да, – ответил Соник.

– Почему?

Соник почесал затылок, стукнувшись локтем о потолок.

– Потому что желания сбываются.

– Ну так не вижу причин переживать, – пожала плечами Анна. – Возьмите да сбудьте.

– Анна! – воскликнул Соник горестно. – Так в этом все и дело. Я не успел ничего захотеть и теперь смогу пожелать только херню какую-нибудь.

Ни Владыч, ни Анна не нашлись, что ответить. Молчание можно было счесть за тишину, если бы не храп Деда Мороза, в пазухе распахнутой дубленки которого сияла выпавшая грудь ходового третьего размера.

Ну и попугай остервенело точил клюв о стальные прутья клетки.

Жмых, Захаров и Елена Борисовна Смирнова опаздывали в кафе «Синий ара», потому что подобрали на обочине голого мужчину, отчаянно голосовавшего топором. Внедорожник Захарова уже проделал полпути к травмопункту, когда мужчина, всю дорогу молча прижимавший к себе топор, внезапно перестал трястись и неожиданно трезвым голосом сказал:

– Меня в больницу не надо, я целая.

– Куда же вас отвезти? – спросил Захаров.

– Вот этого я не знаю, – почему-то обиделся голый мужчина. – Я думала, вы знаете.

– Где вы живете? – спросил Жмых.

– В Южнорусском Овчарове, – с вызовом ответил владелец топора. – Деревня такая. А вы где?