Читать книгу "Дети забытых богов – 2 - Игорь Афонский"

– Я старомоден, давно обхожусь без них, ладно, бери камень и пошли.

Сидоров с отчаянием взял камень и хотел уже раскроить своему спутнику голову, как увидел со своей стороны, что мостовая уложена простыми черепами, ровными такими костяными коробками с пустыми глазницами.

– Где я? – с ужасом причитал Сивцов, камни снова стали обыкновенными булыжниками, а дорога – горбатой, бесконечной широкой полосой в пустыне.

– Где я? – повторил Сивцов.

– Где я? – брезгливо повторил поводырь.

– Я в аду?

– В аду, – насмешливо вторил спутник, ему было явно скучно, хоть это оказалось таким обидным, но это уже не молчание.

– Встал. Пошёл.

– Ты обещал, что я буду жить!

– Я тебе ничего не обещал, я всего– навсего спросил, хочешь ли ты жить?

– Да, я хочу жить. Что нужно сделать?

– Пока ничего. Пошли.

– А если я никуда дальше не пойду? Что тогда?

Он сел с опаской на булыжник, теперь он знал, чем могут они быть на самом деле. Тут поводырь отвернулся от него, спрятал лицо в свой шерстяной кокон. Замер. Он явно никуда не торопился. Сивцов пытался понять, куда он попал, с чем можно сравнить его положение. Сон. Дорога.

– Что это, завершение, итог жизни?

Грудь болела от несуществующей боли. Ничего на коже уже не было. Это были какие – то фантомные боли, забытые чужие ощущения. Он понял.

– Он спит! Да, он спит, и ему всё это снится. Вот придёт в палату медсестра, откроет шторы, и он проснётся! Уже, наверное, и пули вытащили, операция прошла. Осталось проснуться.

Он закрывал глаза. Открывал их, но ничего не менялось. Он оставался на своем месте, на шее свободно болтается петля, на теле – рвань, ноги разбиты, всё болит и ноет, хочется ссать, пить, есть. Тут он отвернулся и освободил свой мочевой пузырь, стараясь не брызгаться. Но ничего не получилось, несколько капель оросили дорогу.

– Никакого уважения!

Что за наваждение? На миг Сивцову показалось, что лицо спутника похоже на облик его школьного учителя. Тот имел привычку вечно всё высмеивать, обвинял молодое поколение в неуважении и непочтении.

«А как их можно уважать? До чего страну довели?»

И сам себе ответил:

«До ручки!».

Он сам не заметил, как встрял в этот разговор с учителем, как с кем – то третьим. А между тем спутник и рта больше не раскрыл. Где – то в другом мире и в другом пространстве взрослый Сивцов и старый преподаватель по математике вели спор. Один яростно обвинял молодых в нежелании что – то делать, что – то совершать. Сивцов, наоборот, проклинал стариков за то, что те натворили, так сказать, «выше крыши!»

Вспомнил вдруг «крышу». Вспомнил, как Пашка Северный вытащил его из очередной «дыры», дал ему нормальную работу. Как наконец – то появились деньги. Что– то вечно мешало ему, но он старался этого не замечать. Его работа заключалась в точной оценке вещей.

Ломбард. Сначала он оценивал предметы старины, имелось у него некоторое восприятие художественных изделий. Затем многое другое. Осмотрев вещь, он выписывал чеки, по которым можно было получить клиенту деньги. Он никогда не ошибался, знал точно, сколько нужно предложить владельцу антиквариата, чтобы тот повёлся и отдал на хранение свою драгоценность или предмет искусства.

Преподаватель тогда называл его ростовщиком, ехидно спрашивал, кто это его научил людей обманывать? Ведь в школе этому не учат?

– В жизни учат! – оборвал он.

За очень короткий срок он смог сколотить себе приличную «кубышку», так, по крайней мере, он сам считал. Нет, он не обманывал своего работодателя, как впрочем, и клиентов. Просто процентные ставки порой были огромны. Ведь приходилось оценивать и земельные участки, и имущество, и новые машины. Порой всё происходило чисто номинально. Предметы переходили в другие руки за долги, за услуги, и следовало сделать такую сделку «прозрачной» по отношению к закону, законной. Тогда ему тоже «капали» деньги, и он был доволен.

«Жизнь научила!»

– Пошли!

Эти слова как бы вытащили Сивцова из ниоткуда в это самое никуда!

– Пошли!

Он вдруг рванул, скинул с шеи петлю и побежал, как ему казалось в сторону, но вернулся обратно, потом опомнился и свернул с дороги, прочь. И заблудился. А ведь успел сделать только несколько шагов. Вокруг ещё было пусто, дальше шло некое подобие тумана. Все вокруг резко изменилось. Ему стало вдруг не хватать воздуха в груди. Издалека послышался странный шум, пустое раньше место стало заполняться людьми. Сначала он даже обрадовался, стал прыгать на месте. Люди – это, наверное, хорошо, они помогут, они не могут не помочь ему. Пригляделся, и ужаснулся. Они все были слепые, безумные. И казалось, что все искали только его, Сивцова. Он понял, что никто ему не поможет и стал искать эту самую дорогу обратно, но не мог найти.

Люди остановились, перешептываясь. Они двигались как – то странно, покореженной толпой. И двигались все синхронно, и как – то боком, он мог слышать их тихие слова где – то в своих мозгах. Каждое их слово, как шум, как гудение, как сопровождающий звуковой фон. Как рой пчёл, или других чудовищных насекомых.

Ему медленно становилось страшно. Это был ничем необъяснимый ужас, он словно накатывался, откуда – то сзади. Вот, сейчас его наверняка схватят, нет, не съедят, конечно, но схватят! Это уже было само по себе страшно, как увязнуть в плотной толпе безумцев и бесконечно слепых!

– Зачем я только снял эту самую петлю? Ведь знал, что этого делать не стоит. Хотел проверить! Допроверялся, вот ведь!

Он был зол, и от этого отношение к страху резко изменилось. Кто – то был виноват во всем этом.

– А кто ему сказал, что её нельзя снять? Поводырь ничего не говорил. Где он сейчас этот чёртов поводырь?

Сивцов сидя оглянулся, боясь дальше подумать, может быть, слепые слышат и его мысли. Вдруг в воздухе послышался свист, и через толпу людей к нему устремился аркан, его счастливая веревка! Он её узнал и принял, как спасение, как родную. Но её не хватало, она была недостаточно длинной. Она пошевелилась, как живая, чтобы вернуться обратно. Тогда он сам рванул в ту сторону. Он толкал слепых в сторону, с криками, типа посторонитесь, не мешайте, извините, пожалуйста, я спешу.

Вот он уже держит веревку, это ему удалось. Она сама легла ему на плечи, осталось только вернуться. Слепые на это время замолкли, им следовало понять, что происходит. Лица с пустыми глазами, как восковые маски, они повернули в сторону посторонних звуков. Это где– то что – то громко упало, ухнуло, раскололось воздушной волной, сотрясая все. Очень далеко возникло некое подобие взрыва, эпицентр которого требовательно смял весь имеющийся вдали пейзаж, и похоронил все рядом в пыльном омуте. Взрывная волна вырвалась дальше, неся с собой все признаки катастрофы. Еще немного она достигнет и это место.