Читать книгу "Единственная моя - Галина Владимировна Романова"

– Все, кто когда-то встал на путь преступлений, должны предполагать, что это рано или поздно случится. Сырников не был дураком. Поэтому мог предугадать, съездить за братом в родной город, привезти его сюда и выставить вместо себя на допросах. И в картотеке, возможно, его пальцы, а не Сырникова. Черт, я и сам уже запутался, кто из них кто!

– Послушай, Дим, а он ведь так запросто может уйти от наказания, – задумался его помощник.

– Разумеется!

– Если только женщина, которую он увез силой, не покажет на него.

– А силой ли?! – Бойцов нахмурился.

Мысль, что Жанна уехала с оборотнем добровольно, не давала ему покоя вот уже несколько дней. Она истерзала его мозг, высверлила огромную кровоточащую дыру в душе, и даже Сонька, пытавшаяся утешить его, не добилась ничего.

– Ну вот подумай, Бойцов, как она могла уехать с ним добровольно, если ее заманили в дом к Сырникову обманом, если столкнули в бассейн и…

– И она при этом не оказала никакого сопротивления, – возражал он ей с горячностью. – Позволила себя подстричь, выкрасить волосы в другой цвет.

– Это все происходило на вражеской территории! – верещала Сонька, встав на сторону женщины.

– Но ее потом оттуда увезли. Везли через весь город. Она могла…

– Что?! Орать из окошка?! Выпрыгнуть на ходу?! А если он пригрозил, что выстрелит в нее?

– Он не стал бы стрелять. Слишком большой риск. Пройти такой длинный путь из лжи, все так выстроить и спалиться потом на такой мелочи, как женщина.

– Спасибо!

– Это я не обо всех мужчинах, а о Сырникове. Он страшный человек.

– Вот видишь! И почему же такого страшного человека она не должна была бояться?! Его надо бояться даже в толпе людей! Он мог… Он мог пригрозить смертью ее близким.

– У нее никого нет, – упрямился он, хотя понимал, что Сонька была не так уж и не права.

– А подруги, друзья? Ты, наконец!

– Подругу он уже убить успел, друзей больше не было, насколько мне известно. А я… Я ей никто. Она уж и забыла меня, наверное, давно…

– Установлена марка автомобиля, на которой, предположительно, скрылся Сырников, – подергал его за рукав кто-то из сотрудников.

– Да? Отлично! – Дима вздрогнул, с трудом оторвав взгляд от широкой незаправленной кровати, с трудом втиснутой между камином и бревенчатой стеной. – И как вам это удалось?

– В поселке с осени обосновалась парочка пришлых каких-то, документы сейчас ребята пробивают.

– Вы не очень-то их трепите за такую ценную информацию! – предупредил Бойцов, выходя на улицу.

– Мы аккуратно. Так вот они видели, как из поселка выезжала машина серого цвета. Номера не рассмотрели, но утверждают, что это седан. Старенькая «Хонда». Стекла темные.

– Уже что-то. – Он тут же принялся звонить начальнику, чтобы по городу и району был объявлен план-перехват.

– Пальцы откатали? – строгим голосом спросил начальник.

– Так точно, товарищ полковник!

– И что думаешь по этому поводу? – снова спросил он и тут же сам ответил: – Если совпадут с картотекой, значит, Вова прокололся, наследив в доме. А если нет, то…

– То, значит, во время следствия он вместо себя подставлял своего брата.

– Или…

– Или что?! – Глаза у Димы округлились, он устал уже от версий, которые росли как грибы после дождя. – Товарищ полковник, но ведь вдова утверждает…

– Она единственная, кто так утверждает, Дима, – вздохнул тот. – А что, если ее муж, тот, который Степанов, убил своего брата Сырникова, жившего под его именем столько лет? И не было никакого киллера! Просто братец не выдержал однажды, взял и грохнул оборотня. Убит и убит Сырников. А Степанов никому и не нужен… Кто его станет искать? Да… Слова вдовы еще ничего нам не доказывают. До суда дело не дойдет, развалится, помяни мое слово.

– А показания Образцовой? Он ведь увез ее!

– Увез… И показания ее могут быть на вес золота, Дима, и… – И тут вдруг после небольшого затишья начальник снова как заорет: – Вот и ищи ее, Бойцов!!! Где хочешь, как хочешь ищи!!! Без нее дело рассыплется, понимаешь!!! Если мы с тобой не знаем, чьи конкретно пальцы у нас с тобой в картотеке, то… То мы его снова не посадим, Дима! Он опять уйдет! А этого я себе уж точно никогда не прощу.

Глава 19

– Им нечего предъявить мне. Совсем нечего! По документам я Степанов Александр.

– У тебя сейчас другие документы, – нехотя напомнила Жанна.

У нее все время слипались глаза. Она закрывала их, проваливалась в странное забытье, как в яму, забитую грязной зловонной ватой. Потом снова пробуждалась, чтобы слушать его бессвязные бормотания и опять забываться.

– Пусть так, пусть так. Я скажу, если меня поймают, что был вынужден прибегнуть к такой мере. Боялся, что убийцы моего брата идут и по моему следу. Я уже все продумал, милая. И ты мне в этом поможешь. Так ведь?! – Тут он больно хватал ее все равно за что – за колено, за бок, за щеку, вынуждая согласно кивать. – Ты полностью подтвердишь мои слова. Эх, надо было Снежанку тоже валить. Пожалел, дурак! Она единственная, кто может свидетельствовать против меня. Но она ведь не идиотка, так? Она же понимает, что я ее из-под земли достану и на куски порежу… А если сольет меня, то… То я откажусь от всего! Они ничего мне предъявить не смогут, ничего…

Играла какая-то музыка. Динамик постоянно хрипел. Это очень мешало. Ей хотелось думать о чем-то хорошем. О людях, которые где-то живут за бортом их автомобиля, пробивающего себе дорогу сквозь зиму и время.

Ей ведь из-за пойла, которым он ее периодически потчевал, казалось, что они едут длинным темным тоннелем. Останавливались они или нет, она не знала. Наверное, в то время, когда случались остановки, она спала. А когда просыпалась, они снова ехали.

– Сколько мы едем? – спросила она как-то.

– Тебе какое дело? – изумился он. – Спи себе и спи. Тебе же не рулить. А я не устал.

– Ты говорил, что мы поедем в аэропорт. – Жанна снова прикрыла глаза, сил держать веки открытыми не было.

– Будет и аэропорт, но не сегодня и не завтра, – хихикал он. – Аэропорт будет, дорогая, в другой стране. Я же не чучело последнее, чтобы из России взлетать! Вот пересечем границу, там и…

Он везет ее куда-то из страны!

Как только она поняла это, сделалось так страшно, так горько, что впервые за время их путешествия захотелось плакать. Даже лекарство ничего не смогло поделать с ее желанием зареветь.

Вот бы вывалиться из двери и попасть прямо под колеса этой колымаги, мчащейся на бешеной скорости. И перестать сразу чувствовать боль и горечь. Просто перестать быть, и все!

Но она не могла вывалиться из машины. Руки не были связаны, нет. И силы бы нашлись, чтобы исподтишка отпереть дверцу. Если бы вот только она отпиралась.