Читать книгу "Гнев изгнанников - Николай Побережник"

– Что у нас тут? – пробубнил я и начал извлекать на свет божий нашу с Варасом захоронку.

После трагедии в посаде, когда колдуны, присланные Талесом и себя, и людей угробили, пытаясь повторить технологический процесс производства пороха, был строгий наказ князя прекратить все работы, связанные с этим, испугался князь, что простой люд его в сговоре с колдунами заподозрит. Мы и прекратили, только вот оставался у нас готовый продукт, затопить который в болоте, как хотел Варас, я не позволил, а спрятал четыре небольших бочонка с порохом, да бочонок с налитой картечью. Там же лежали корпуса пяти мин, что мы с Варасом изготавливали для катапульты… стоит она, наверное, сейчас как памятник, в форту у Городища. Еще маленький ларь с пеньковой веревкой, вымоченной в пороховом растворе, там же лежали несколько стреляных гильз от моего дробовика, и свиток с моими записями, что сделал в экспедиции в Икербские горы. Собрав все, я вернулся в хозяйский дом, кое-как притулил на место дверь, чтобы не сквозило, вычистил очаг, развел огонь и повесил топиться туго набитый в котелок снег.

Процесс засыпания пороха в маленькое отверстие чугунных сфер, через воронку, свернутую из куска кожи, занял достаточно много времени. Два раза снега в котелок подкидывал, да дров в очаг, в конце концов, когда уже почти выкипела вода и распарилась каша, я уже набил ВВ, то есть порохом, все пять сфер и просунул запальные шнуры в отверстия. Не уверен, что проку выйдет много, так как порох не гранулированный, но все одно жахнет знатно – проверено, и осколки, если удачно посекутся, то дело свое сделают. Таким образом, у меня осталось лишь два бочонка с порохом и пять снаряженных мин. Взвесил одну из них в руке – тяжела! Килограмма три, метнуть если и получится, то недалеко, если только веревкой обвязать, раскрутить да швырнуть – вариант, но без должной сноровки и навыка так себе и под ноги ее метнуть можно.

Поужинав, я выдвинулся в обратный путь, то есть к гарнизонному лагерю, уже давно стемнело и коты, чувствуя свое время, шли достаточно быстро и уверенно, но при этом абсолютно тихо, я специально прислушивался, и кроме скрипа и бряцанья еще не совершенной подпруги седла, больше не уловил никакого постороннего шума. Ненадолго пришлось остановиться и устранить демаскирующий элемент, проверив и подтянув все пряжки. Обошли с большим крюком и, остановились на границе Гиблого леса и болот, аккурат напротив гарнизонного лагеря. Теперь стояла задача, точнее, я сам себе ее поставил, помножить на ноль иноземцев, как-то вредить ополченцам не хотелось, все ж вчерашние посадские ремесленники да крестьяне, но там уж как получится, не до расшаркиваний. Битый час просидел, наблюдая, как усиленный ночной караул иноземцев шарахается у лагеря, девять человек, с одной стороны многовато, а с другой… с другой стороны им эта служба уже порядком осточертела. В сторону болот почти и не смотрят, часто собираются у одного из костров по периметру и болтают. У двух палаток, что стояли обособленно и в которых уже давно видели сны своими темными глазами остальные иноземные воины, тоже горел костер, рядом один из столбов с ночным светильником – очень кстати…

«Вот, к нему мне и надо», – подумал я, запихал три мины за пазуху, закинул лямку взведенного арбалета на плечо и прошептал:

– Здесь ждите и головы не высовывайте, а то глазищи ваши в темноте издалека видать.

Не знаю, поняли меня коты дословно или нет, но прокравшись метров десять придерживая рукой опасный груз на груди, я оглянулся и не увидел над болотными кустами и камышом любопытных глаз. «Вот и хорошо» – подумал я и направился к левой стороне лагеря.

Дождавшись, пока караульные пройдут мимо заграждения из пик и снова остановятся поболтать со своими темноглазыми друзьями у костра метрах в пятидесяти, я осторожно, как крот, почти зарываясь в снег, прополз на территорию лагеря. В одной из палаток, что была рядом, стоял такой храп, что казалось, в такт ему трясутся шкуры на жердях. Ага, идут двое, прямо на меня, вдоль ограждения… быстро переполз к платке, так, чтобы меня не было видно остальным, поглубже запихал мины за пазуху, уложил арбалетный болт в желоб, поправил ножны шахарского меча на пояснице и замер…

Шаги, позвякивание амуниции и доспехов все ближе, слышно как говорят о чем-то… Должно быть, в глазах иноземцев я выглядел ужасающе, как черт из табакерки, я выскочил из-за палатки, прицелился в шею ближайшему, спуск тетивы, хрип… еще шаг и, бросив арбалет, вынул меч и, с выпадом чуть приподняв за шлем голову опешившего от неожиданности второго караульного, резанул его по горлу. Быстро оглянулся по сторонам и, подскочив к тому, что хрипя и плюясь кровью, корчился на снегу, схватившись кольчужной рукавицей за оперение болта, прервал его мучения, ударив мечом в грудь, сбоку, где сердце не было защищено доспехом. Шальная мысль промелькнула – до чего же легко, в азарте рукопашного боя, режется плоть, пробиваются хрящи и кости… наверное, кто хоть раз испытал подобное, то есть вкусил адреналин рукопашной схватки, никогда не забудет об этом.

Быстро метнулся к арбалету, снова взвел тетиву и замер, прислушиваясь – от костра, где грелись другие караульные, раздался смех… ага, пусть веселятся, недолго осталось. Постоял еще несколько секунд, и услышав очередную руладу храпа, пригнувшись побежал к палаткам иноземцев… Всполохи костра и осветительной корзины периодически разрезали темноту, и должно быть я, склонившись над костром с двумя чугунными чушками мин в руках, выглядел как зловещий колдун, пытаясь поджечь от углей концы фитилей… наконец они зашипели, заискрились… но мать их! Слишком, слишком быстро они горят! Метнулся к ближайшей палатке иноземцев и закатил в нее сразу две мины, донести до второй палатки «подарок» я не успею. Рванул в сторону болота, пробегая мимо осветительной корзины, со словами:

– Джордан проходит в центр! – я закинул в корзину последнюю мину и наподдал бегом, уже не таясь.

Когда я добежал почти до ограждения, сзади послышались крики и… рвануло! Почти одновременно, два раза. Громко, очень громко, как ни крути, а СВУ оболочное… Мимо меня что-то просвистело, упало в снег и зашипело. Что тут началось! Крики, беготня, горели палатки, упав в снег, я мог видеть только мечущиеся тени во всполохах огня. Забили барабаны, играя, вероятно, «боевую тревогу»… и тут рвануло еще раз!

Может, по моим следам и пошлют погоню, но напрасно, да и не пойдут ополченцы в гиблый лес далеко. Прежде чем скрыться за деревьями и сидя в седле, я еще несколько минут понаблюдал, как пламя охватывает гарнизонный лагерь, а ополченцы тщетно пытаются засыпать огонь снегом. Заметил, как проломив условный забор из жердей, из загона вырвались перепуганные лошади и понесли вдоль берега озера.

– Тут вам не там! – бросил я последний взгляд на результаты своей диверсии, сплюнул на снег и погладив по холке Рыжего добавил: – поехали уже, в Шахаре заждались, поди.

Глава тридцать пятая

Городище

Талес, Скади, наместник Стак и советник Ицкан, сидели за длинным столом в зале приемов старой крепости Городища. Толстые восковые свечи, которыми были обставлены выемки в каменных стенах, давали немного света, обстановка была мрачной, в воздухе висела нервозность, злоба и еще что-то непонятное… Все присутствующие что-то чувствовали, но понять, что происходит, им было не под силу. Уже несколько дней, как этот зал превратился в своего рода «ставку генштаба». Сейчас перед ними, гладкими, в чистых одеждах и сытыми, стоял пехотинец империи Каменных башен. Он тяжело дышал, ему было невмоготу стоять, часть доспехов небрежно свисала, так как под ними была замотана бинтами обгоревшая плоть.